Джерри

Молодая, но очень перспективная писательница Люся внимательно рассматривала себя в маленькое зеркальце. Она разглядывала свое отражение с исследовательской, конечно, целью, а не просто любовалась. Все было строго в рамках поиска нового сюжета.

- Удивительные они все-таки, — вздохнула про себя Люся, — мои глаза. То ли серые, то ли зеленые. Как воды уставшего болота. Ой, фу! В смысле, цвета эльфийского плаща. Когда у меня будут брать интервью, я обязательно попрошу так и назвать его для газеты — «Девушка с глазами цвета эльфийского плаща». Нет, лучше короче. Девушка с глазами эльфа. Или даже так: Девушка-эльф. Или…

- Люся, ты зачем молоко выпила, а бутылку пустую в холодильник поставила? — из кухни за стеной сердито возмутилась мама, и молодая, но очень перспективная писательница Люся вынырнула из мечтаний.

- Не трогала я твоего молока! — лениво огрызнулась она, повернув голову к стене. — Да и было его на донышке там!

- Ну умница, — забубнила мать, — а с чем прикажешь мне кофе теперь пить, а?..

Люся помотала головой, будто отгоняя ленивую мамину ругань, и снова принялась искать сюжет для нового рассказа. У нее нет времени на все эти глупости. Неделю тому ее рассказ примерно на две тысячи знаков наконец напечатали в местной газете. Случилось это после долгих пререканий сперва с выпускающим, а затем и с главным редактором издания. На пути к первой публикации Люся проявила невероятные упорство и выдержку, но, если честно, это никак не повлияло на ход событий. А вот обещание пустить сальный слух про интимную связь несовершеннолетней начинающей писательницы и главного редактора местной газеты очень быстро убедило последнего в необычайной одаренности просительницы. Ну, как убедило — главный редактор звонко треснул ладонью по столу, крепко ругался минут пять кряду, а потом уж, довольно вяло, пробурчал по телефону выпускающему, что, мол, и так не газета, а бордель, пускай печатают, что хотят, а ему завтра же ищите замену. А что оставалось? Городок-то маленький, новостей негусто — уж кому-кому, а главному редактору местной газеты это хорошо известно.

- В самом деле, что остается? — пожал плечами выпускающий редактор, развивший от скуки телепатические способности. И рассказ пошел в печать.

Люся сама по себе девушка целеустремленная, а в роли писателя — и вовсе неудержимая. Она готова посвятить себя поиску прекрасного в этой сложной, но неуловимо волшебной жизни. Ей нужны почитатели. Ей нужна слава. Только досадно, что нельзя один раз написать рассказ, а потом всю жизнь вкушать плоды славы. Приходится опять придумывать что-то, приходится искать сюжет. А как его найдешь, если городок-то маленький и все происшествия за день — это когда ветер утащил свежевыстиранное бабкино белье со двора? Вот и мучайся, исхитряйся, как хочешь.

Люся зажмурилась, задержала дыхание, а затем резко открыла глаза, встретив немножко окосевший взгляд отражения в зеркальце.

- Она была очень странной девушкой и впервые попробовала брокколи, когда ей исполнилось 15, — протараторила Люся, глядя на себя.

Нет, действительно, что-то чересчур странно. Брокколи — в 15? Про кого рассказ-то — про ну очень странную девушку или чересчур лояльных родителей?

- Она была очень странной девушкой и любила вареную капусту брокколи, — не сдавалась Люся и аж сама поморщилась. Девушка, загадочное существо с тонкими запястьями, с длинными, струящимися водопадом по спине волосами и гадкая отварная брокколи в одном предложении — это перебор. Люся вздохнула, положила зеркальце на комод и ушла искать сюжет к окну.

За окном показывали мелкий, похожий на пыль снег. Часть крыльца была хорошо видна, и темное дерево, припорошенное снегом, выглядело так, будто у него отобрали последнюю радость в жизни. От крыльца в сторону забора по какой-то личной своей нужде резво бежал здоровенный таракан.

- Вот дурак, нашел время выходить из дома. И что ты там забыл? — с тоской подумала Люся.

- Холодно, холодно, холодно, холодно, — подумал в ответ таракан, проворно переставляя лапки.

- Можно было бы написать про таракана, — рассуждала Люся. — Например, про то, что однажды человек превратился в таракана. Боже, как здорово! Он жил себе и жил, а тут бац! — и проснулся тараканом!

Уже предвкушая, как она сядет за стол и станет писать новый рассказ, Люся заглянула в кухню.

- Я сажусь работать над новым рассказом, — бросила она матери. — Меня ни для кого нет!

Мама пила утренний кофе вприкуску с медом, и своим видом за этим занятием чем-то напоминала весьма деловую мышь.

- Конечно, — кивнула она. — А о чем сказочка твоя будет?

- Я придумала рассказ про человека, который превратился в таракана, — победоносно подняла бровь Люся.

- А, Кафка. Отличная сказка, — кивнула мама.

- Какой Кафка? — оторопела молодая и перспективная писательница.

- А у нас в шкафу в гостиной. С красным корешком книга, на третьей полке снизу. «Превращение», кажись, рассказ, — мама проворно, по-мышиному облизнула ложку от меда. Люся кинулась к шкафу. Нашла нужный корешок, минуты три с кислым лицом почитала рассказ и захлопнула книгу. Та обдала писательницу пылью.

- Украл мою идею. Господи, за что мне это? — Люся зашвырнула книгу на шкаф и осела на пол. Откуда не возьмись, появился кот Томик. Он считал все, попадающее на пол, едой или игрушкой, и его подчас тяжело было переубедить. Но не тогда, когда ему приходилось сталкиваться с горюющей молодой и перспективной писательницей в творческом кризисе.

- Томас, — Люся, не взирая на протесты кота, сгребла его и уложила себе на руку, как ребенка, плотно прижав всеми лапами к себе. Кот осознал, что дело плохо, поэтому предпочел замереть до лучших времен. — Том, ты завтра с утра идешь со мной на речку. Топиться! Жить больше незачем!

- А животину ты зачем топить собралась? — мама, которая уже начала наводить дежурный утренний порядок в доме, смахнула пыль с комода и запустила тряпкой Люсе в руки. Тряпка приземлилась на кота, и он, ожив, вырвался и с обиженными воплями сбежал. — Раз уж влезла в книжный шкаф, сразу и пыль протри там, хорошо?

- Плохо, — Люся отшвырнула тряпку и брезгливо отодвинула ее ногой. — Мааа, у меня идей нету. О чем мне писать? Обо всем уже написано до меня! Вон сколько книжек в шкафу! А в библиотеке еще больше! Как тут писателем стать?

- Ты моя умница. Ты моя красавица, — мама чмокнула Люсю в макушку, поправила ей волосы и стала поднимать с пола. — Давай, вставай, сквозняк тут. Не переживай, что-то да придумаешь. Напишешь новую сказку. Иди, вымой пока посуду, хорошо? Я сырники поставила на подоконник.

- Плохо, — насупилась Люся. — У меня от воды руки потом грубые, кожа шелушится.

Но мама уже вышла из комнаты, и высказать свое несогласие было некому. Люся вернулась к окошку и прижалась лбом к холодному стеклу.

- Непросто быть писателем, — рассуждала она. — Твой дар делает тебя иным, и ты становишься одиноким. А просто человек никогда одиноким не бывает, вокруг него миллиарды и миллиарды же серости, как и он.

Ход мысли настолько понравилась Люсе, что даже поднял ей настроение.

- В сущности, — продолжала Люся, — жизнь так тяжела, что в смерти уже нет ничего страшного. Да и что отличает жизнь от не-жизни? Лишь тихий звук дыхания — вот и все, что стоит между тобой и смертью. Точно! Надо придумать рассказ, где смерть будет звонить по телефону и предупреждать о том, что она скоро придет!

Молодая, но перспективная писательница отлепила лоб от окна. На стекле остался жирный отпечаток, и писательница, подышав на него, протерла рукавом. Лучше не стало, но зато равномерно размазалось.

- Ну его, все равно весной мыть, — подумала Люся. — Мне не до того, я пишу. Ну, с героями почти все понятно. Один из них – смерть. А второй? Кто будет вторым?

Кот, решив, что опасность миновала, осторожно заглянул в комнату и, резко развернувшись, сбивая вещи на своем пути, умчался по коридору. Но Люся этого не заметила и не бросилась охотиться на кота.

- Бабка, может, какая-то? Нет, бабку не так жалко. Пускай это будет молодая девушка, — судорожно соображала Люся. — Пускай смерть позвонит молодой девушке по телефону и скажет, что придет к ужину. Стоп! А куда она позвонит — на домашний или на мобильный? Если на домашний, — Люся переместилась к комоду и стала перебирать пальцами бусы, — то как смерть может быть уверена, что ответит именно девушка, а не ее мама или кот? Ой, тьфу, кот! Кстати, а животным смерть тоже звонить будет? Их же не зовут к телефону, котов-то. Ладно, не важно, пусть звонит на мобильный. А почему девушка должна умереть? Вот что, пусть у нее будет неизлечимая болезнь. О которой она не знает. Но часы ее сочтены. Отлично!

В глубокой задумчивости Люся взяла зеркальце и счистила ногтем какой-то мусор, который пришелся ровно на кончик носа ее отражению.

— Как же выглядела девушка? — молодая, но перспективная писательница продолжала размышлять, разглядывая себя в зеркале. — Пускай у героини будут чуть волнистые, пышные волосы… правильные черты лица… и необычные глаза. Удивительные глаза. Совершенно невероятные глаза цвета эльфийского плаща! Когда у меня будут брать интервью, я попрошу его назвать «Она читает сюжеты в зеркалах». Или все-таки остановиться на «Девушке с глазами эльфа»?..