Ходорковский Алексей

Слабый – мстит.
Сильный – борется.
А мудрый – идет дальше.

Моя любимая бабушка Евгения Моисеевна Вольфсон поступила в Московскую консерваторию в 1915 году и успела поиграть господам, а потом всю жизнь играла товарищам и учила их детей. Моя любимая бабушка, которая говорила:

- «Если очень хорошо, Лешенька, это уже плохо».

Моя любимая бабушка, когда общалась с дедом на скользкие темы, переходила на идиш, и разговаривала на этом языке плавно, нежно и красиво. Мамочка идиш уже не учила, и язык в семье был утерян.

Моя любимая бабушка, дожившая до 89 лет, пережила две революции, две кровавые войны и сталинские чистки. Мужья ее трех сестер были репрессированы и расстреляны при Сталине. Сестры были сосланы в колонии - поселения. А многочисленные племянники, осиротевшие в одночасье, жили у бабушки. Выросли, выучились и всю жизнь считали ее мамой. Бабушка всегда работала на двух работах, но отдельного жилья так и не дождалась. До конца дней они с дедом жили в коммуналке с пятнадцатью соседями.

-Бабушка, у тебя столько соседей! Как же ты ни с кем никогда не ругаешься?

-Лешенька, я никогда ни с кем из соседей не дружила, поэтому и не ругалась…

Моя любимая бабушка всю жизнь преподавала фортепьяно ученикам. Я наблюдал эти сцены, когда молодые красивые женщины музицировали на пианино «Беккер». После уроков по два, три часа бабушка сидела с ними за обеденным столом и разбиралась в проблемах их личной жизни, давала мудрые советы. Люди приходили к ней с цветами и плакали. Благодарили за сохраненную семейную жизнь. Кого-то соединила с мужем, кого-то мирила с детьми. Ученики мужчины ловили каждое ее слово, чтобы как-то выкрутиться из запутанных ситуаций с любимыми женщинами. Сейчас бабушку назвали бы семейным психологом.

Бабушка частенько спрашивала деда:

- Скажи, милый Сашенька, который сейчас час?

- Женюрка, в маленькой комнате часы показывают два.

– Сашенька, а сколько на каминных часах?

- А каминные часы, Женюрка, показывают два десять.

- Сашенька, солнышко, голубчик, не поленись, выгляни в окошко, посмотри, пожалуйста, часы на Покровке.

Так всегда в три попытки выяснялось время в доме бабушки.

Дом у бабушки был непростой (Покровка 27 - до революции и в наше время, в советские годы - ул. Чернышевского).Этот дом до революции 1917 года занимал Дмитрий Петрович Боткин - крупный собиратель западноевропейской живописи и фарфора. Из знаменитой семьи чаеторговцев, дипломатов и врачей Боткиных.

- Лешенька, когда нас с дедушкой после свадьбы заселили в эту коммунальную квартиру в 1920 году здесь еще жил Дмитрий Петрович. Обидела его власть - комнату в его же доме не выделила. Жил он с супругой под лестницей без окон и дверей. Голодал очень. Карточек им продовольственных не выдали. И обрекли на голодную смерть. Несправедливо это было - он все свои картины пожертвовал в Музей изящных искусств в 1918 году (сейчас им. Пушкина). Мы с соседями подкармливали Боткиных тайком, по ночам, хотя управдом запрещал, запугивал нас. В 1922 году собирался Дмитрий Петрович во Францию уехать к брату Петру, но остался в Москве. По какой причине я не знаю. В 1925 году в Париже умер Петр Боткин и оставил брату бесценные картины французских художников. Дмитрия Петровича пригласили в высокие инстанции и предложили передать картины в дар государству. Взамен дали квартиру в Кисельном переулке и работу в музее. Он к нам часто в гости приходил, прекрасный человек. Настоящий русский интеллигент.

- Бабуленька, почему ты такая худенькая?

- Лешечка, до кухни и до туалета мне идти 35 шагов, возвратиться в комнату еще 35. Представляешь, сколько раз в день я хожу туда назад? Поэтому я в хорошей форме.

- Бабуленька, а почему ты опекаешь соседку - бабу Глашу? Она тебе очень нравится?

– Мне безумно жалко ее, Лешенька. Она уже очень старый и одинокий человек. В 1919 году ее мужа, молодого парня - машиниста паровоза, белые заживо сожгли в топке. С тех пор она совершенно одна.

– Бабуль, а он что был за красных? – Да он был за красных, но это же не повод живьем человека сжигать.

- Бабуленька, кто лучший пианист в мире? Ты ведь еще при царе консерваторию закончила по классу фортепиано, и про всех пианистов все знаешь.

- Лешенька, не заканчивала, а поступала при царе в 1915 году, в 17 лет, после гимназии. Заканчивала при Советской власти. Ректором московской консерватории был назначен краснофлотец в звании мичмана. Очень хороший человек был, добрый. Музыку он не понимал, но о нас заботился, как о своих детях. Холод был зимой 1919 года, жуть. Играть не могли. Он дал команду топить реквизированными в Москве инструментами. Роялями топили, пианино. Варварство, конечно, но многие жизни спас, а уж сколько рук отмороженных отогрел-не счесть. А среди педагогов героем был профессор - органист Александр Федорович Гедике. Несмотря на невыносимые условия, он ни на день не прекращал занятия в классах. Голод и холод не сломили его.

А лучший пианист Вэн Клайберн из Америки. Он первый конкурс Чайковского выиграл в Москве. Я была на его концерте тогда - фантастика. Первый концерт Чайковского играл, а за пультом Кирилл Кондрашин стоял. Зрители совершенно с ума сходили от восторга. «Ванечку» обожали, боготворили. Он несколько слов по-русски выучил, так все плакали, когда он говорил при награждении Гран-при: «Я вас лублу!». Вся дорога от консерватории до гостиницы «Метрополь» была в цветах. У него интересная история была в Америке. Он был бедный и никому неизвестный ресторанный пианист. И от него ушла любимая девушка. Перенести предательство восемнадцатилетний Клайберн не мог и дал обет безбрачия. После конкурса «Ванечку» встречала вся Америка, он стал знаменит и богат. Несостоявшаяся невеста с досады руки на себя наложить пыталась.

- Бабуль, а были еврейские погромы в Москве до революции?

- Да, Лешенька, к сожалению, были, власти их провоцировали и евреев не защищали. Вешали бедных евреев на фонарях, вспарывали животы и пухом набивали. Пух долго по Москве летал. Самые страшные погромы после революции 1905 года начались. Досталось нам, Лешенька: две революции и две войны пережили.

- А что богатые евреи?

- Богатые евреи имели охрану серьезную, и этим спасались.

- А как народ до революции жил? Всё говорят, что хорошо жили.

- Не знаю, плохо жили люди. Малограмотные были в большинстве, много безработных было, детей бездомных, не все досыта ели. Плохо жили в общей массе, пили много, хотя, конечно, исключения были…

- Бабуль, а в комнатах над аркой живут Дубовские. Кто они такие? На табличке звонка написано- профессор.

- Да, это необычная семья. Дедушка профессор-филолог Московского университета. Его жена, Луиза Семеновна – полиглот. Она знает четырнадцать языков. Практически диалекты всего мира. Луиза Семеновна мне как-то рассказывала, что необходимо знать девять наречий, чтобы ориентироваться в языках всех народов.

- А что за мужики к ним часто приходят в серых плащах и черных шляпах?

- Понимаешь, Лешенька, когда человек может переводить с любого языка на русский, он очень востребован. К ней часто обращаются за помощью разные государственные организации, думаю и военные тоже. Человек она уникальный, потому люди и идут к ней за помощью.

- А почему же она нигде не работает?

- Луиза Семеновна работать не хочет, а от помощи на дому не отказывается. Я думаю, что у нее и дома работы очень много.

- Она что, шпион?

- Нет, конечно, она гений, добрый гений. А гении нужны всем. И людям в погонах тоже.

- Бабуль, а что за резная дверь в кухне рядом с раковиной? Она всегда закрыта. Что за ней?

- За этой дверью находится черная лестница, которая ведет на большой застекленный балкон. Сейчас на нем ничего нет кроме грязи и разбитых стекол. Но у этого балкона есть история: В начале 20 века молодой Дмитрий Боткин женился на красавице Софье, внучке московского генерал- губернатора. После свадьбы молодые переехали в этот прекрасный дом, который подарил им Петр Кононович Боткин, отец Дмитрия. Дмитрий в скором времени переоборудовал огромные комнаты в выставочные залы и стал экспонировать картины. Молодая жена заскучала, к живописи она была равнодушна. Тогда Дмитрий в подарок на день рождения подарил любимой зимний сад, который соорудил на втором этаже с внутренней стороны дома. Галерея, ее остекление и убранство были выполнены лучшими мастерами того времени. Зеркальные стекла завезены из Парижа, арматура и крепежи из Англии, а внутреннее убранство и горшки с цветами из Голландии. Софья была в восторге и целые дни проводила в зимнем саду.

- Вы бы с соседями разгребли мусор, цветочки развели.

- Не нужно это никому, Лешенька. Да и восстанавливать такую красоту очень накладно. Кто этим заниматься будет? А вот черную лестницу, когда-то ведущую к галерее, я тебе покажу. Она построена из серого с голубыми прожилками, необыкновенной красоты, мрамора.

-Бабушка, а что за дом голубой напротив наших окон стоит? Красивый очень, как царский дворец.

- Это очень известный дом князей Трубецких, Лешенька. Необычайной красоты дом построили в 18 веке в стиле барокко. В Москве домов в этом стиле единицы-барокко Питерский стиль. Жил в этом доме богатый московский барин Иван Дмитриевич Трубецкой с многочисленным семейством. Дом внешне напоминает чем-то гостиный комод. Москва всегда славилась умением давать прозвища и клички. Да какие остроумные. Среди московских кличек прозвище Трубецких-комод было одним из самых известных. В этом доме в 19 веке произошла грустная история, гулявшая по московским салоном тех лет. Событие стало известно благодаря дневникам Александры Трубецкой и Михаила Погодина, которые я читала в переводе с французского.

Учителем русского языка у детей Трубецких был Михаил Петрович Погодин. Он, будучи студентом Московского Университета, обучал детей Трубецких Николая и Александру. Его знакомство и тесная связь с Трубецкими длились более десяти лет. В доме на Покровке ему довелось испытать самые светлые переживания, там же случались и печальные минуты расставания.

Судьба Михаила складывалась нелегко. Он родился в Москве в 1800 году, в семье крепостного, принадлежавшего графу И.П.Салтыкову. За верную службу его отец был отпущен на волю, когда Михаилу исполнилось шесть лет. Юноша успешно окончил гимназию и поступил в университет. Он испытал на себе не только лишения бедности, но и все тяготы, связанные с низким происхождением. У Трубецких, как ему казалось, все было иначе. Здесь радушно приняли студента, и его социальное происхождение никак не подчеркивалось.

Без Михаила Петровича не обходилось ни одно событие в семье Трубецких. Он пировал на свадьбах старших детей Трубецких, провожал в последний путь сначала князя Ивана Дмитриевича, а затем его супругу Екатерину Александровну. Он был непременным участником всех вечеров и театральных представлений в княжеском доме. И Трубецкие всегда принимали живейшее участие в делах друга.

Погодин блестяще окончил Московский университет и получил степень магистра русской истории - оба события, значительные для Михаила Петровича, отмечались на Покровке.

Увлечение к Погодину пришло совершенно неожиданно. Как-то на домашнем спектакле у Трубецких Михаил Петрович вдруг увидел, что княжна Александра Ивановна уже совсем взрослая, и невольно залюбовался своей ученицей— актрисой домашнего театра. С тех пор голова Погодина была занята диссертацией, а сердце— Сашенькой. “Я люблю ее”,— записал он в дневнике.

Михаил Петрович понимал, какая стена стоит между ними: княжна - и сын крепостного, хотя бы и с университетским образованием. Погодин думал об их свадьбе, мечтал, что рядом с ним будет жена, очаровательная Александра Ивановна. Они возвращаются из путешествия по чужим странам. Они счастливы, живут уединенно и понимают друг друга с полуслова. Мечты, мечты…

Княжна Александра за годы общения привыкла смотреть на Михаила Петровича как на учителя, прислушиваться к нему, читать его повести и совершенно не заметила, как теплое чувство к педагогу переросло в любовь. Она восторгалась им и желала его.

Этой юной и прелестной княжне, возможно, и в голову не приходило, что чувства их взаимны. Что был человек, полностью поглощенный ею— ее учитель Михаил Петрович.

Погодин с успехом защитил диссертацию, стал профессором Московского университета и готовился сделать предложение Александре Ивановне. Теперь его знают в обществе, издатели печатают его повести, студенты обожают молодого профессора. Казалось бы, теперь ничто не должно помешать его счастью. Но после смерти матери, дядя увозит Сашеньку в Петербург, как оставшуюся без попечения. Привязанность к княжне терзала душу Михаила Петровича, но на поездку в Петербург к любимой он так и не решился.

Мучительная сердечная история ложилась строками дневника Сашеньки. Александра Ивановна ждала и надеялась на объяснение. Приезд в Петербург был омрачен для нее одиночеством…

Лютой Зимой 1832 года, Михаил Петрович, проходя мимо заветного, опустевшего дома-комода на Покровке, смотрел в окна и вспоминал. Но, время лечит. Через пять лет он утешился и женился на девушке без княжеских титулов, Елизавете Васильевне Вагнер. А Сашенька десять долгих лет ждала весточки от своего профессора, не выходила замуж и только в 1842 году стала княгиней Мещерской.

Проходя по Покровке в суете 21 века, понимаешь, что только стены этих старинных, но прекрасных домов помнят лица и голоса наших предков.