Данченко Елена

Немногие знают, что недавно мне пришлось пережить операцию. Выписали меня в конце мая, а 1 июня мы с мужем  поехали в Альпы ( у него там ежегодные полевые работы),  несмотря на то, что голландские врачи были решительно против. Ходила я с трудом. За альпийский  месяц не поправилась, как надеялась: сказались послеоперационные осложнения.        

Еще в апреле  мама, с которой я постоянно на телефонной связи, начала окольными путями давать понять, что в Орше не всё в порядке. Но я до конца так и не поняла, что же именно там произошло. Мама недоговаривала.

Моей полуслепой  маме 93 года, она живёт в Орше (это город в Беларуси, если кто не знает) одна. Последние полтора года у неё  была приходящая помощница по хозяйству. Нашла я её по объявлению, которое  дала в феврале 2014 года. Летом 2014 года, после полугода деятельности нашей  сорокатрёхлетней девушки,  всё было более-менее в порядке. Год назад приезжала в Оршу и убедилась, что с ней можно было иметь дело.  За год мамина помощница рассталась с мужем и…запила, а вдобавок, и загуляла.  И у нее это стало так хорошо получаться, что она, придя к маме  раз в неделю(вообще-то, заключенный между нами договор предусматривал ежедневные приходы на 4 часа с одним выходным в неделю), закуривала сигарету и за чашкой маминого кофе рассказывала о своих похождениях, которые она догадалась еще и на коммерческую основу поставить. Мама слушала - деваться было некуда – родная дочь болела где-то  далеко и  с января. Иногда помощница приводила своих кавалеров к нам в дом. Нет, вы не подумайте ничего такого – они просто сидели на нашей кухне и говорили. Мама их выгоняла, но они продолжали сидеть. Молча и мирно. А иногда даже улыбались и мама, сквозь пелену на глаукомных глазах,  смутно видела их зубы.

Зарплату, впрочем, помощница исправно получала ту же самую. От государства  и от меня.

Из-за операции и оздоровительной поездки в Альпы запланировала приехать в Оршу в июле.

Не смогла. Врачи заставили меня обследоваться еще раз, а муж посадил  под домашний арест в Нидерландах ещё на месяц.  Наверное, он был прав. Вообще-то, когда  СОЭ 124,   а не 30, не смешно уже никому. Обследовали меня по-голландски: не торопясь, нехотя, экономя слова при объяснениях и даже  на  КТ не отправили ( компьютерная томография). Зато быстро выпроваживали  из кабинетов, потому что -  русская.  Хотя у меня есть нормальная и далеко не самая дешевая страховка и нормальный голландский паспорт. После пяти анализов крови (а каждый биохимический  анализ – это по пять больших пробирок) мои вампиры развели руками  и сказали, что не понимают, почему  СОЭ вот такое, отняв у меня  и беспомощной матери еще месяц. И вот тогда я резко развернулась и полетела в Минск.

Взяла такси в Смолевичи. Из Смолевичей на поезде приехала в Оршу.

Случилось это 2 августа. От слабости шатало.

Приехала в мамин дом и  в глазах потемнело. Шла по мусору, по чёрному от грязи  дому - жить и  дышать в таком  невозможно, в холодильнике – торичеллиева пустота, что и следовало ожидать. Мама сидела голодная и несколько недель немытая, потому что помощница запила в аккурат перед моим приездом. Положение несколько поправил сын и мамин внук, приехавший в тот же день из Москвы на полтора дня -  бабушку навестить. Сбегал в магазин, накупил продуктов, чая, соков. И даже вынес мой неподъемный чемодан из вагона поезда.

Вместо общения с сыном и мамой в первый день три часа драила унитаз и ванную комнату: туда нельзя было зайти. Отмыла,  но сын уехал.

На следующий день отмыла маму, проветрила и поменяла  ей постель. Начала кормить её как следует: суп и второе.

В тот же день уволила помощницу, которая до сих пор не появилась в собесе за трудовой книжкой.

Начала через знакомых искать новую.

А потом…потом нашла в оршанском блокноте  нужные телефоны  – уборщиц, ремонтников, строителей. Самой убирать и ремонтировать усадьбу сил не было…

И понеслось.

В доме выходила из строя одна система за другой.

Починив одну из них, я собиралась на вокзал за билетом в Москву, брала с собой  зонт, на случай дождя, но лишь заносила ногу за порог – как  ломалась следующая система.

Сгнивший водопровод погнал меня  на Водоканал - оформить заказ на работы. Бригада работала неделю. Рыли траншею на нашем непаханом годами огороде  – 1.80 метров глубиной и 8 метров длиной: делали обводку. Сгнивший под полом водопровод, рискующий взорваться фонтаном прямо в маминой спальне,  отключили. Бригада работала так хорошо, что я, помимо оплаты счета, одарила её бонусом – раздала по бутылке молдавского вина  и протянула сумку самых  крупных и спелых яблок. Закусить.

Сделала шаг в сторону вокзала. Но тут выяснилось, что вышла из строя канализация. И восходит солнце и заходит оно же. И наступило время сантехника. Сантехник пришёл, починил, и починил хорошо. Правда, в процессе работ он произвольно взял паузу, на несколько дней, не предупредив. Он знал, что мне надо уезжать, но в Орше время течет как  клей из тюбика. Это ж вам не Москва какая-нибудь. И даже не Минск.

Лаги под полом в ванной успели сгнить за непонятное время и в этом никакой сантехник не виноват…Ремонт можно делать лишь изнутри ванной, подняв кафель на полу, а уничтожать его не хочется. Положение у нас, как мне объяснили – «50 на 50». Надеемся, что мама не провалится вместе с ванной в подпол.

И я снова осторожно посмотрела в окно, в сторону вокзала. Не тут-то было! В Орше похолодало и чтобы включить отопление, вызвали газовиков, которые моментально узрели трещину на трубе, в которую вмонтированы трубы от газового котла… Оставлять мать с непонятной трубой и риском отключения отопительной системы  невозможно. Выручил как всегда, наш Иван, строитель-золотые руки.  Ваню я и мама носим на руках, балуем, предлагаем пообедать, попить хотя бы чаю, когда удается его заполучить. Потому что он не только золотые руки, а еще и человек хороший. Входит в положение. За день сам купил цемент, влез на крышу и обмазал трубу. Штукатурка послужит индикатором – если трещина начнет расти, надо будет ехать и строить трубу заново.

Я начала бояться  смотреть в сторону вокзала, смотрела в другую,  так, в превентивных целях, а ведь в Москву попасть тоже когда-нибудь надо.  За ремонтами пропустила день рождения внука. Люди, ожидающие меня в Москве, обиделись. Сын не понял.

Дом мстил за год отсутствия и ему было всё равно, что произошло за это время со мной и с мамой.

Ему было всё равно, что я кручусь целыми днями: готовлю, убираю, мою посуду, ухаживаю за мамой, устраивая её дела, вожу к врачам её и себя, сдаю анализы крови и прохожу следующую серию из бесконечного сериала обследований, ищу новую помощницу, уже  по рекомендации,  и снова, слава Богу,  нахожу.  Ему было всё равно, что еще одна бригада неделю вырубала амазонские (нет, не белорусские) джунгли в его саду и ему стало легче дышать. Что и я там работаю,  под  фруктовыми деревьями…

Дом капризничал, скандалил, кричал, что не может больше стоять без хозяйки, что ему тоже нужен уход! Я понимала, что дом тоже человек, гладила его  по ощерившимся от муки заброшенности и одиночества кирпичам и объясняла, что не могу дать ему больше, чем могу. Он плакал. Плакала и я, обняв его за угол, сидя на отвалившимся куске полого внутри фундамента. Листья ландышей под яблоней пожухли  и покоричневели, примятые башмаками бригады по уборке сада.

После истории с трубой взяла себя за шиворот и заставила поехать к билетным кассам, иначе дело моё будет совсем уж труба и я останусь в Орше навсегда, как в городе Зеро. Дрожащими руками взяла билет в Москву, заплатила.

В  самый последний день в доме перегорело электричество…но я уже привыкла. Электрик пришел сразу  и сделал обводку (самое употребительное мной слово горячим летом-2015), пообещав, что придет в следущую среду – уже без меня в доме – и доделает более цивильно – закрепит провод на стене. Электрик оказался классным парнем. Он ехал в лес по грибы, но в машине у него был провод, и он не поленился и заехал к нам. И он пришел с товарищем, который стоял рядом с ним и с моей мамой и шутил. А я уже не могла улыбаться, с билетом в сумке  на ночной поезд. Мама пела им обоим песни на французском языке. Подарила им плитку шоколада. Я  тоже оказалась на высоте: заплатила за провод,  работу и отдала свою последнюю бутылку молдавского вина под названием «Бон Вояж». Мы расстались друзьями. Господи, приведи их снова в наш дом, чтобы они  проводку доделали! Я же их первый раз в жизни  видела. А вдруг придут вовремя?..

В самый последний день выяснилось, что мамин «Атлант» не холодит. В Москве у меня тоже стоит «Атлант». Они хорошие, эти белорусские холодильники, и  морозильники в них работают исправно. А вот холодильная часть быстро выходит из строя. Надо снимать заднюю панель и менять маленькую такую штучку. Одну. И за это платить 3000 рублей. Это в Москве. В Орше наверное, поменьше, потому что завод-изготовитель поближе и расценки немного другие.

У мамы теперь хорошая помощница. По рекомендации, и непьющая. Возможно, она найдёт мастера по холодильникам и организует ремонт.

А ещё  я надеюсь, что телевизор  в ближайшие дни не сломается, а  крышу мы перекрыли два года назад.