Дьяченко Михаил

Как же здорово скользить по зелёным ворсистым долинам, врезаться в серые склоны гор, присыпанные белой мукой снега, или в разноцветные окна домов, бить жаркие барханы пустыни или змеиться среди развалин древних городов.

И делать это проще простого, когда твой верный Водолей открывает канал, рассчитывает путь и льёт бесконечный поток воды, который не может напоить даже самый крохотный цветок.

Вы только представьте себе — сижу в своей комнате, бросаю взгляд на часы — пора. Водолей, похожий на рукастый моющий пылесос, в углу дремлет.

Я цепляю на грудь горящий синим глаз-передатчик и командую:

— Подъём! Стартуем от северной стены комнаты. Струимся по городу, конец пути — парковка перед торговым центром.

И Водолей сразу оживает, расправляет руки с пальцами-сенсорами, их волшебным движением наносит на бетон стены овальный канал. Я нацепляю водокеды и, как был в белых брюках и рубашке с воротничком, прыгаю в образовавшуюся дыру. Под ногами взбрыкивает и бьёт наружу голубой водный поток. Кеды как магниты хватают струю.

— Поддай напор! — кричу я Водолею, и струюсь быстрее ветра, аж дух захватывает.

На пути дом. Ух, будет сейчас бульк. Вода врезается в окно, отскакивает, я перепрыгиваю на отражённый поток и струюсь боком. Оля-ля! Близится встреча с фонарным столбом, я кричу «Обтекаем!» и Водолей моментально выполняет команду. Поток делится на две струи, огибающие столб, а я перескакиваю на правую.

Лечу над городом, а где-то там, в квартире, Водолей всё держит открытым овальный канал и льёт, льёт, льёт вдогонку мне воду.

— Перезакрепись! — Кричу я в синий глаз и вижу, как сзади меня поток воды вдруг ломается. На стене дома, в который мы только что врезались, образуется новый овал, раздвигаемый клешнями Водолея. А поток, секунду повисевший в воздухе без опоры, смыкается с овалом. Струюсь. В ушах свистит беспечный ветер. Навстречу несётся земля. Сейчас как вмажусь!

Поток щедро плескает в асфальт, но не растекается. Спружинив как мяч, он отскакивает, и вот я взлетаю. Я — ракета. Вода подо мной ревёт как зверь, ну чем не шлейф сгорающего топлива? Внизу мельчатся коробки домов, кубики бойлерных и извилистые ленточки дорог с красными, белыми, синими, всякими прямоугольничками машин.

— Ломайся, — ору я в синий глаз, когда влажные мягкие облака начинают без спроса плакать на моих ресницах.

Передо мной поток обламывается, как карандаш в руках школяра-хулигана, и я снова мчусь к земле. Вот и полупустая парковка, мои друзья уже на месте.

— Отключай, — говорю я и тихонько схожу на асфальт перед торговым центром в последних брызгах. Есть в этом какой-то шик.

Альберт и Макс одобрительно присвистывают. О, спасибо! У каждого из нас есть фирменный выкрутас. Но такова уж дань традиции, мастерство мы всегда отмечаем.

— Привет, братишка! — Альберт протягивает мне ладонь в салатовой водоперчатке, а Макс просто подмигивает. Я здороваюсь. Их Водолеи стоят рядышком на гладком, словно бритая рожица примерного семьянина по утрам, асфальте. Водолеи! Хоть льют они не воду, а её модификат. Его поток течёт одной струёй — не растекается и не впитывается. Струя держит человека в водокедах или перчатках лучше любого страховочного троса. А если поток надо свернуть, Водолей втянет его, отделит воду от модификата и вернёт родимую в водопровод.

Кудрявый брюнет Альберт в салатовом костюме. Если бы не его всегдашняя ухмылка, я бы принял его за гигантский лист салата, нацепивший на себя салатовые же водокеды и водоперчатки. Уверен, что и поток у него какой-то мудрёный.

На Максе ярко красный комбинезон с чёрными горизонтальными штрихпунктирами. Его жгуче рыжая шевелюра венчает кипятково-крабье одеяние ярким, колеблющимся факелом. Есть у него смешная привычка всё время вертеть головой. Туда-сюда, туда-сюда. Как локатор.

Про себя я почти всё рассказал. Волосы у меня пшеничные, а пряжка ремня, подошвы кед и глаза как поток голубые. Пришей на грудь вместо синего глаза эмблему вуза, легко сойду за студента. Я ерошу волосы и предлагаю:

— Ну что, тренировочный заструй?

Альберт, усмехаясь, кивает. «Мне уже не терпится тебя обойти, студент!» Макс оглядывается по сторонам и говорит сакраментальное:

— Поплыли!

Мы расходимся в стороны и командуем своим Водолеям:

— Поток!!!

Из трёх точек парковки в небо расходящимися лучами стреляют струи: моя — голубая, у Макса — помидорная и салатовая с белыми капустными прожилками у Альберта. Ну что ж, ребята, давайте «мыть овощи»!

Мы прыгаем на спины своим «скакунам» и наклонно расплываемся по сторонам парковки. Мой водяной жеребец врезается в глухую стену торгового центра. Я кричу в синий глаз: «Перезакрепись!», и Водолей открывает новый овал в стене, словно сдёргивая крышку с металлической банки шпрот.

Я поворачиваю на пол-окружности и, пижонски подогнув ногу, медленно спускаюсь к ним. И тут мою выпендрёжную улыбку смывает с лица. На стене бойлерной, напротив, образуется ещё один овал, и поток рыжего цвета выносит из него девушку. Волосы собраны в хвост, симпатичная мордашка, топик с надписью Aperture, светло-коричневые дутые брюки, полосатые чёрно-коричневые гетры заправлены в водные… сапоги. Вокруг талии повязан рыжий джемпер. Над ней парит электронный глаз.

Девушка лихо отклоняется назад и на одной ноге проезжает мимо меня, размазывая поток по мостовой. Хоть никакой мостовой под ней нет и в помине. Мой поток от возмущения даёт весьма ощутимый всплеск. Нравятся мне самоуверенные девчонки. Таким воображалам всегда приятно показать, кто папа в водолейном спорте.

И тут она меня удивляет. Её поток делает неожиданный расплеск в воздухе, словно врезавшись в непреодолимое препятствие. Девушка разворачивается и на реверсе скользит к месту нашего сбора.

На асфальт парковки мы сходим одновременно — я в последних голубых брызгах, она в расплеске оранжевого, словно приземляется в апельсиновую лужу.

Макс неистово аплодирует, а хитрый Альберт пожимает плечами. Дескать, я всякое видал.

— Ну что, водолазы, — говорит она задиристо звонко и окидывает нас пренебрежительным взглядом, словно мы не чемпионы города, а младшая группа детского сада, — сыграем в догонялки? Кто меня поймает, тому поцелуй.

И, не дождавшись нашего согласия, вот самоуверенность, рыжий поток выстреливает вверх, и она уносится от нас, вздёрнув свой маленький хвастливый носик. Три разноцветных потока выстреливают за ней, рисуя в небе небывалую радугу. Никто из нас не уступит девчонке, если дело касается водолейного мастерства. Но здесь не только это. Каждый из нас хочет поцеловать эту наглую самоуверенность.

Наша первая попытка справиться с наглой бестией даёт осечку. Она легко уходит, запутывая, и едва не сталкивает нас лбами. Тогда мы решаем действовать сообща. Неважно, кому достанется трофей, на кону мужская гордость. Мы расплываемся по краям парковки, готовя атаку с трёх сторон.

Она разгадывает наш манёвр и, отразившись от асфальта, бурлящей «Фантой» взмывает к облакам. Там её не так-то легко поймать. Мы всё ещё в разбеге, когда Макс, локаторная голова, начинает вопить из моего синего глаза:

— Она сорвалась!

Я оборачиваюсь, и ноги холодеют, словно вода под ступнями превратилась в ледышку.

Рыжий поток исчез, пропал, иссяк, отключился, а девушка падает. Молча падает, гордячка! Ну, нету таких трюков в водолейном спорте! Разобьётся, дурочка. Думать некогда.

Альберт, заложив крутейший правый вираж, делает разворот на 180. Он откидывается телом параллельно земле и скользит к девушке по нисходящей.

Я ломаю поток вверх, хотя знаю, что не успею к ней одним заходом. Но для страховки это сейчас самое то. Макс отражается от лысого асфальта и идёт к ней полого. А я вижу, что Альберт промахивается. Я ору Максу:

— Ломайся, Альберт мажет! — И Макс, надламывая поток, несётся обратно к земле.

Альберт пролетает над девушкой. Он летит вниз головой, держась за поток лишь ступнями водокед. Он почти хватает её, но лишь почти. Пальцы фильтруют пустоту.

Макс проносится под ней.

— Всплеск! — Кричу я в синий глаз, и Макс делает то, что умеет лучше всех нас. Он тормозит и подпрыгивает на струе. Та изгибается петлёй разъярённой анаконды и бросается вверх к ней. Горизонталь просчитана точно, поток пружинисто подбрасывает девушку.

Теперь моя работа. Я чуть подламываю струю. Скатываюсь вниз медленно, а потом и вовсе замираю, растопырив руки.

— Перезакрепись! Вверх! — Командую я, и мой Водолей, сломив поток позади меня, рисует овал на парковке. А меня восходяще несёт к девушке. Я хватаю её, когда дойдя до верхней точки подъёма, тело её замирает и опять начинает падать. Хватаю, как получилось, под грудь и бёдра. Но хватаю. Прижимаю к себе. Держу.

— Тяни! — Кричу я в синий глаз, закрытый её телом. И Водолей втягивает голубую струю в овал.

Ребята бегут к месту посадки, а я в потоке (какие уж там последние брызги?), приземляюсь. Ставлю её на ноги. Макс подхватывает девушку. Альберт суетится у её Водолея.

— Ого, — удивляется он, изучая настроечный дисплей. — Она из Лиссабона. Водолей засбоил. Как совпало — перебой в подаче питания и длинный канал потока. Вот он и не смог на таком большом расстоянии удержать поток. Надо было сразу на нашу городскую перезакрепляться.

— Это ей ещё повезло… — говорю я, но мой рот запечатывает благодарный поцелуй.