Крош Виталий

Знаменитый клипер "Катти Сарк" был назван так в честь Нэн Короткая Рубашка
— молодой шотландской ведьмы, воспетой еще Робертом Бернсом.

У Нэнни длинные рыжие волосы и глаза цвета морской волны. Спокойной морской волны. Я влюбилась в нее сразу, едва увидев на пирсе в Дортмунде. Она — моя единственная подружка, здесь на корабле. Только она одна знает, кто я такая. Для всех остальных я — Мэнни, юнга. Именно так я представилась капитану Барсету.

— Мне нужен юнга, — сказал капитан. — Мы идем в Америку. Если подходит, считай, что ты принят.

— Да, сэр, — сказала я.

О господи, Америка! Да куда угодно, лишь бы подальше отсюда, от серых скал Англии. Другой край света, что может быть лучше? Нэнни подмигнула мне, когда я поднималась по трапу. Ее ладная деревянная фигурка на бушприте казалась устремившейся вперед, навстречу ветру. Короткая рубашка, едва прикрывающая стройные ноги и лошадиный хвост, зажатый в кулачке. Она была ведьмой, такой же, как и я.

Но об этом никто не знал. Свои рыжие космы я остригла еще дома, а косящие зеленые глаза... ну и что?

И еще я сделала себе маленький шрам над левой бровью. Никто не учил меня этому. Но я должна была стать юнгой, а шрамы — достояние мужчин. И я взяла в руки нож. Было больно. Но если б жители нашей деревушки сожгли меня на костре, как намеревались, было бы еще больнее. Нэнни понимала меня. Ей тоже доставалась. Но сейчас она деревянная фигурка на носу корабля, а я юнга Мэнни. Один из двадцати матросов капитана Барсета. Наш клипер мчится через океан. Вот уже две недели Нэнни разрезает волны и отгоняет от нас напасти. Вот уже две недели я не смотрю назад, на берега Каледонии¹, которые больше никогда не увижу.

Моя жизнь неплоха. Матросы любят меня. А я люблю их и ненавижу боцмана Эглунда.

У боцмана хриплый голос и огромные красные руки. У него пронзительный взгляд из-под свирепо сдвинутых, косматых бровей. И он смотрит на меня так, как будто о чем-то догадывается. Я стараюсь не попадаться ему на глаза, но он находит меня везде и поручает самую черную и тяжелую работу. Мои руки одеревенели от жесткой тряпки, мои щеки задубели от морской воды. Когда совсем невмоготу, я бегу жаловаться Нэнни. Ее дерзкий и насмешливый вид придает мне бодрости.

"Вот увидишь, — говорит она мне, — мы еще отстегаем старикашку Эглунда этим конским хвостом!" Я хохочу вместе с ней. Мы — две маленькие смелые ведьмы, затерянные посреди океана. Нам ничего не страшно.

Но однажды я чуть не попалась. Это было ночью. Я закончила драить обшивку на носу и шепталась с Нэнни, как вдруг услышала голоса. То были капитан Барсет и боцман. Я притаилась за шлюпкой, а они остановились рядом.

— Что ты хотел сказать мне, Эглунд? — спросил капитан.

Боцман пыхнул своей короткой трубкой, и отблеск огня осветил его хмурое лицо.

— Женщина на корабле — плохая примета, — наконец произнес он, и сердце у меня замерло. Капитан Барсет повернулся к нему всем телом.

— О чем это ты? — грозно спросил он.

Эглунд собрался ответить, но вдруг замер и вытянул трубку перед собой: — Глядите, капитан, — сказал он.

Наступила тишина, и затем капитан Барсет произнес: — Вот черт! — и добавил: — Немедленно свистать всех наверх, Эглунд! Нас ждет веселая ночь!

Они торопливо ушли, а я выскользнула из-под шлюпки и бросилась к люку. Но перед тем, как соскользнуть вниз, обернулась и посмотрела назад. Там, прямо из черноты океана, надвигалось огромное темное пятно. Порыв ветра встряхнул паруса. Внизу, внутри корабля засвистела боцманская дудка, и раздался топот бегущих ног.

«Шторм! Шторм!» — раздался крик.

«О, Боже, как там моя Нэнни?»

Свист ветра, ледяные брызги и жуткие удары волн. Они обрушились на клипер, на нашу славную жалкую щепку, затерянную на просторах океана. А сам океан, такой спокойный еще вчера, сейчас был неистов и неудержим. Вместе со всеми я металась по палубе, хватала канаты, тянула тяжеленные мокрые паруса. Клипер нырял носом под вырастающие на его пути армады волн. И каждый раз неустрашимая Ненни выныривала наверх. Я не видела ее глаз, но уверена, что они горели дьявольским огнем.

Черная вода перекатывалась через палубу, сбивая с ног. На моих глазах, кто-то с жутким криком исчез за бортом. Вдруг судно наклонилось, я поскользнулась и покатилась, цепляясь ногтями за доски. Удар о борт чуть не убил меня, затем чье-то тело глухо стукнулось рядом и боцман Эглунд, хрипло рыча, перелетел через пробитое отверстие. Прямо в пучину. За ним тянулась какая-то веревка, и я ухватила ее обеими руками. Страшная тяжесть вдавила меня в надпалубку. Я уперлась в доски ногами, а внизу, прямо подо мной, висел над бездной боцман Эглунд. Одной рукой он вцепился в палубу, а другой в веревку, которую держала я. Очередной удар подбросил корабль вверх, клипер накренился, рука, державшаяся за доски, сорвалась. Боцман заревел, его налитые кровью глаза впились в мое бледное лицо.

— Держи меня крепче, чертова дура! — заорал он.

Мокрая веревка сдернула кожу с рук, и я закричала. Боже, как я кричала! Я кричала и держала этот проклятый канат и жизнь боцмана в своих тонких, кровоточащих руках. Держала и кричала и кричала. Пока кто-то не вырвал веревку у меня из рук. Это был капитан Барсет и еще один матрос. В изнеможении я упала на палубу и вытащенный с того света боцман Эглунд, задыхаясь и кашляя шмякнулся возле меня.

Накатившаяся волна снова поволокла нас, чья-то рука вцепилась мне в плечо и выхватила из воды.

— Наверх! — раздался над ухом крик капитана Барсета. — Наверх, юнга, и смотри в оба!

Толчок в спину придал мне сил. Я успела обхватить толстенную грот-мачту, прежде чем клипер накренился и оторвал меня от нее.

Наверх, это смотровая корзина, прибитая где-то у самых звезд.

Наверх, это качающаяся колонна мачты, скрытая кромешной тьмой.

Наверх, это двадцать метров спутанной веревочной лестницы.

Наверх, это немыслимо.

Плача и цепляясь ободранными руками, я карабкалась ввысь, леденея от ужаса.

Нэнни помогла мне. Каким-то чудом она выровняла корабль, и его лишь швыряло вверх-вниз, а не мотало из стороны в сторону. Вспышки молний освещали крошечные фигурки далеко внизу.

На исходе сил я добралась до корзины и повалилась вниз, на жесткое деревянное дно. Мое колено уперлось во что-то мягкое, и послышался визг.

Крыса? Дергая ногами, я быстро отползла в угол. Но это была не крыса. В штормовом небе сверкнуло, и в этом отсвете я увидела маленького бородатого гнома, так же как и я, вцепившегося в стенки корзины.

— Клабаутерман! — воскликнула я. — Корабельный домовой!

— Тс-с-с! — Он приложил палец к губам и прислушался.

И тут, как по волшебству, ветер стал стихать. Волны все еще налетали на клипер, но были они уже не такие огромные и страшные. А главное, прекратился этот раздирающий душу вой. В корзине вдруг стало светло. Я удивленно обернулась. Клабаутерман весело пыхнул маленькой трубочкой, потом вытащил ее изо рта и подмигнул мне: "Нэнни, Нэнни, — произнес он смешливо. — Где твоя короткая рубашка?"

Короткая рубашка? Нэнни! Как же моя Нэнни? Я в волнении выпрямилась, вглядываясь вниз. Там серебрился потрепанный, но целый бушприт, и маленькая фигурка на нем. Нэнни спасла нас.

Я подняла взгляд, всматриваясь в ночную темень, и замерла. Что-то надвигалось оттуда. Что-то огромное, черное и это был не шторм. Я не видела, не могла видеть что это, но твердо знала, что оно там есть. И сейчас моя Нэнни шла прямо на него.

Я перегнулась вниз и, что было мочи, заорала: «Земля! Земля!»

Фигурки на палубе забегали, засуетились. Мне что-то кричали в ответ, но я не слышала. «Земля!» — продолжала я кричать, размахивая руками, как вдруг сзади меня раздался рев. Маленький Клаба, взобравшись на край корзины, вцепился в мокрые веревки и, приложив руку ко рту, трубным голосом гудел. Его жакет развивался на ветру, и вниз неслись слова: «Земля! Норд-Вест! Земля! Норд-вест! Земля!»

Захлопали рваные паруса, заскрипели канаты. Корабль, уходя от опасности, ложился на борт. Звезды, мерцавшие в небе, накренились и торопливо разбежались, меняя курс. Стройное тело клипера гордо пропускало присмиревшие волны у себя под кормой.

Я устало опустила голову на сложенные руки. Послышался легкий шорох, и когда я подняла глаза, Клабы уже не было. Лишь раздался хриплый хохоток, да красный колпак мелькнул средь трепещущих парусов.

— Спасибо..., — прошептала я, улыбаясь через силу. — Спасибо тебе, Клаба. Ведь мы должны помогать друг другу.

Да и кто, кроме ведьмы, может увидеть домового?

Это были берега Кубы. Та земля, которую я увидела сквозь ночь. Три дня мы стояли в солнечном доке. Боцман Эглунд приказал не трогать меня. Все знали, что это я спасла корабль. Мои руки перевязали мягкими бинтами и большую часть времени я спала. Это хорошо, потому что мои рыжие волосы здорово отросли, и с каждым днем я все больше походила на ту, кем была на самом деле.

Потом, однажды утром мы вышли в море и вскорости прибыли в Новый Орлеан.

Там я распрощалась с командой и кораблем. Потом с Нэнни. Я гладила ее по жестким волосам, с облупившейся, когда-то золотой краской и просила передать привет Шотландии, куда она скоро вернется. А она весело косила на меня зелеными глазами, как бы говоря: "Ну, вот видишь, все же получилось!"

Последними я простилась с Эглундом и капитаном Барсетом. Они стояли у трапа, когда я спускалась вниз. И когда я махнула им рукой на прощание, оба они, с легким поклоном, приложили соединенные два пальца к вискам. Я засмеялась, потому что на языке матросов всего мира это означало: «Всего хорошего, мэм!»

Лодка легко скользила меж прозрачных зеленых волн, отвозя меня на берег. Я уже видела пирс, широкие улицы города, ряды невысоких белостенных домов, укрытых черепичными крышами. Запах нового мира и свободы, крики чаек, портовая кутерьма. В мешке у меня лежало обыкновенное синее платье и сапожки, в поясе несколько золотых монет и колечко с маленьким рубином —наследство от бабушки. На берегу я сразу же окунулась в толпу нарядно одетых женщин и строгих мужчин, а в ближайшем салуне быстро переоделась.

Я не оглядывалась, не хотела искать глазами Нэнни, хотя была уверена, что она смотрит мне вслед. Я просто шла по улице, улыбаясь и ни о чем не думая, и за одним из поворотов натолкнулась на женщину, несущую корзину с бельем. На женщине было красивое разноцветное платье и тонкая нежная шаль на длинной шее. Она остановилась, разглядывая меня, потом расхохоталась и опустила корзину на землю. У нее были встрепанные рыжие волосы и чуть косящие зеленые глаза.

— Откуда ты, крошка? — весело спросила она. — И как тебя зовут?

— Нэнни, — честно ответила я. И добавила: — Я ищу новый дом.

— А что с твоим старым домом? — спросила женщина.

— Он сгорел, — ответила я.

Она перестала смеяться, подняла с земли корзину и взвалила ее на бедро. Потом развернулась и взяла меня за руку.

— Пойдем со мной, Нэнни, — сказала она серьезно. — Я Мэг, с Зеленого Мыса². Когда-то и я оставила свой дом. Он тоже сгорел, и я построила себе новый. Сейчас я отведу тебя туда. Пойдем, крошка, ты больше не будешь бояться. Пойдем, Нэнни, нам по пути.

Примечания:

1 - Шотландия
2 - Ирландия