Тёрбер Джеймс

– Идем на облако! – голос Командира прозвенел разломом льдины. Он в полной форме. Расшитая пышным галуном белая пилотка лихо сдвинута на холодный серый глаз.

– Невозможно, сэр! Зарождается ураган, и если вы спросите мое мнение...

– Я не спрашиваю вашего мнения, лейтенант Берг! – отрезал Командир. – Включить прожекторы! Поднять обороты до 8500! Входим в облако!

Цилиндры застучали чаще: та-покета-покета-покета-покета-покета. Командир бросил взгляд на обледеневающее стекло кабины пилота. Он прошелся вдоль ряда сложных приборов, время от времени поворачивая ручки регуляторов.

– Включить вспомогательный № 8! – приказал он.

– Вспомогательный № 8 включаю! – повторил лейтенант Берг.

– Полную мощность на турель № 3! – выкрикнул Командир.

– Даю полную мощность на турель № 3!

Экипаж склонился над рабочими пультами. Каждый выполнял свою задачу в рвущем воздух гигантском восьмимоторном гидроплане военно-морских сил. Они поглядывали друг на друга и усмехались: “Наш Старый Черт прорвется, – говорили они. – Старый Черт ада не испугается!”

...– Сбавь скорость, – попросила миссис Митти. – Куда ты так гонишь?

– Ммм? – промычал Уолтер Митти, ошарашено взглянув на свою жену в соседнем сидении.

Она показалась совершенно незнакомой, как та женщина, что кричала ему что-то из толпы.

– У тебя скорость пятьдесят пять миль, – сказала жена. – Я не люблю, когда больше сорока, а ты разогнался до пятидесяти пяти.

Уолтер Митти подъезжал к Уотербери в молчании. Рев SN 202, одолевающего шторм, какого не знали пилоты за двадцать лет существования военно-морской авиации, затихал в никому не ведомых просторах его ума.

– Опять на тебя нашло: смотри, ты весь, как пружина, – сказала миссис Митти. – Сходил бы к доктору Реншоу, чтоб он тобой занялся.

Уолтер Митти остановил машину у дома, где его жена собиралась сделать прическу.

– Не забудь купить калоши, пока я буду в парикмахерской, – напомнила она.

– Мне не нужны калоши, – ответил Митти.

Она спрятала зеркальце обратно в сумочку.

- Ну, сколько можно, – сказала она, выходя из машины. – Ты же не мальчишка.

Он слегка нажал на газ.

– Почему ты не надеваешь перчаток? Ты их потерял?

Уолтер Митти полез в карман, достал перчатки и надел их, но как только жена отвернулась и зашла в дом, а он подъехал к семафору с красным светом, снова их снял.

– Не задерживай движения, брат! – гаркнул полисмен, когда загорелся зеленый.

Митти поспешно натянул перчатки и рванул вперед. Какое-то время он бесцельно кружил по улицам, а потом на пути к стоянке проехал мимо больницы.

... – Это Веллингтон Мак-Миллан, банкир-миллионер, – тихо сказала ему хорошенькая медсестра.

– Да? – ответил Уолтер Митти, медленно снимая перчатки. – У кого история болезни?

– У доктора Реншоу и доктора Бенбоу, но есть еще два специалиста: доктор Ремингтон из Нью-Йорка и мистер Притчард-Митфорд. Он специально прилетел сюда из Лондона.

Дверь открылась в длинный холодный коридор, и показался доктор Реншоу. Он выглядел обеспокоенным и усталым.

– Как дела, Митти? – спросил он. – У нас тут запарка с Макмилланом: банкир-миллионер, к тому же личный друг Рузвельта. Третичный обстетроз дуктального тракта. Вы бы на него не взглянули?

– Охотно, – согласился Митти.

В операционной ему шепотом представили врачей:

– Доктор Ремингтон, доктор Митти, мистер Притчард-Митфорд, доктор Митти.

– Я читал ваш труд по стрептотрикозу, – сказал ему Притчард-Митфорд, пожимая руку. – Великолепная работа, сэр.

– Спасибо, – поблагодарил Уолтер Митти.

– Я не знал, что вы сейчас в Штатах, – пробурчал Ремингтон. – Знаете, вызывать Митфорда и меня ради третичного, когда вы здесь... Ну, всё равно, что в лес дрова возить.

– Вы очень добры, – сказал Митти.

Громадный замысловатый аппарат со множеством клапанов и проводов, подключенный к операционному столу, ожил в эту минуту: покета-покета-покета...

– Новый анестезатор забарахлил! – воскликнул ординатор. – Никто на всем Востоке не знает, как его наладить.

– Успокойтесь, господа, – произнес Митти низким холодным голосом.

Он подскочил к аппарату, который сейчас сменил мелодию: покета-покета-покета-пип-покета-покета-пип. Пальцы его осторожно касались блестящих рычажков.

– Дайте мне авторучку! – резко потребовал он.

Кто-то подал ему авторучку. Он вытащил из аппарата неисправный поршень и поставил на его место перо.

– На десять минут этого хватит, – сказал он. – Продолжим операцию.

Подбежала медсестра и что-то шепнула Реншоу. Митти заметил, как тот побледнел.

– Развивается кореопсис, – нервно сказал Реншоу. – Вы возьметесь, Митти?

Митти взглянул на него и на робко сжавшуюся фигурку Бенбоу, который что-то пил, и на суровые неуверенные лица двух светил.

– Если вы готовы уступить мне место, – согласился он.

На него накинули белый халат, он поправил маску и натянул перчатки, медсестра подала ему сверкающие…

... – Сдай назад, чудила! Ты что, не видишь тот “бьюик”?

Митти нажал на тормоз.

– Глаза протри, ты въехал на чужую полосу, – набросился на Митти дежурный по стоянке.

– Прости, шеф, – пробормотал Митти и начал осторожно выруливать задним ходом из полосы “Только выезд”.

– Ладно, вылазь, я сам ее оттарабаню, – сказал дежурный.

Митти вылез из машины.

– Эй, ключ дай!

– Прости, шеф, – сказал Митти, отдавая ключ зажигания.

Дежурный, согнувшись в три погибели, влез в машину и с презрительной ловкостью водворил ее на законное место. Все они нахалы, думал Митти, шагая по главной улице. Решили, что всё знают. Однажды за Нью-Милфордом он попытался снять цепь, а та намоталась на ось. Пришлось вызывать техпомощь, чтобы размотать. Как ухмылялся тот мальчишка-механик! С тех пор, когда надо было менять цепь, миссис Митти всегда отправляла его в мастерскую. В следующий раз, подумал он, я надену на правую руку перевязь, чтобы они видели, что я сам не могу заменить цепь. Он пнул кусок грязи на тротуаре.

“Калоши”, – произнес он про себя и стал искать обувной магазин.

Снова выйдя на улицу с коробкой калош под рукой, Уолтер Митти стал вспоминать, что еще поручила ему жена. Она дважды напомнила ему о чем-то еще до того, как они выехали из дому в Уотербери. Он так не любил эти еженедельные поездки – всегда что-нибудь получалось шиворот-навыворот. Он отчаянно вспоминал, о чем же просила жена: салфетки “Клинекс”, зубная паста “Свиб”, бритвенные лезвия? Нет. Зубная паста, зубная щетка, сода, карборунд, инициатива и референдум? Он сдался. Но она-то вспомнит: – Где это как-оно-называется, что я тебе велела купить? – спросит она. – Не рассказывай мне, что ты забыл название. Мимо пробежал мальчишка-газетчик, выкрикивая что-то о суде в Уотербери.

... – Может быть, это освежит вашу память? – окружной прокурор внезапно пододвинул тяжелый автомат к спокойно отвечающему свидетелю. – Вам приходилось видеть эту штуку раньше?

Уолтер Митти взял автомат и со знанием дела осмотрел.

– Это мой “Уэбли-Викерс 50.80”, – спокойно ответил он.

По залу суда пронесся возбужденный гул. Судья постучал молотком, призывая к порядку.

– Я полагаю, вы отлично владеете всеми видами огнестрельного оружия? – ехидно спросил прокурор.

– Я возражаю! – воскликнул адвокат Митти. – Мы доказали, что наш подзащитный не мог произвести этот выстрел. Мы доказали, что в ту ночь четырнадцатого июля его правая рука была на перевязи.

Уолтер Митти на секунду поднял руку, и ехидные прокуроры замолкли.

– Я мог бы убить Грегори Фитцхерста с расстояния в триста футов из оружия любой марки одной левой рукой, – сказал он спокойно.

Зал ахнул. Разразился невероятный шум. Над всеобщим бедламом взвился надрывный крик женщины, и в тот же миг очаровательная брюнетка упала ему в объятия. Окружной прокурор грубо ударил ее, но Митти, даже не вставая с кресла, обрушил мощный кулак на самый кончик его подбородка:

– Мерзавец!

... – Бисквиты для щенят! – громко сказал Митти сам себе. Он остановился. Из туманного зала суда всплыли дома Уотербери и снова обступили его.

Проходившая мимо женщина рассмеялась:

– Ты слышала, – обратилась она к спутнице, – этот мужчина громко сказал сам себе: “Бисквиты для щенят!”

Уолтер Митти заторопился. Он зашел в магазин, но не в первый попавшийся, а в маленькую лавочку на другом конце улицы.

– Мне нужны бисквиты для совсем маленьких щенят, – обратился он к продавцу.

– Какого сорта, сэр?

Лучший в мире стрелок на миг задумался:

– Там на коробке написано: “Щенята встречают нас радостным лаем”.

Жена закончит прическу минут через пятнадцать, подумал Митти, взглянув на часы, если волосы удачно покрасят; только иногда что-то не получается с волосами, когда их красят. Она не любит появляться в гостинице первой; она хочет, чтобы он уже ждал ее там.

В холле он нашел большое кожаное кресло, обращенное к окну, положил калоши и бисквиты на пол рядом, взял со столика старый номер “Либерти” и погрузился в кресло. “Может ли Германия победить весь мир воздушными налетами?” Уолтер Митти рассматривал снимки бомбардировщиков и разрушенных улиц.

... – Юнец Ралей от обстрела сильно перетрусил, сэр, – сказал сержант.

Капитан Митти взглянул на него сквозь спутанные волосы.

– Пусть выспится, – ответил он устало. – И другие тоже. Я полечу один.

– Но это невозможно, сэр! – взволнованно возразил сержант. – Вести этот бомбардировщик можно только вдвоем, и зенитки лупят будь здоров. К тому же, здесь оперирует звено истребителей знаменитого фон Рихтмана.

– Кто-то должен уничтожить этот склад боеприпасов, – сказал Митти. – Я полечу. Рюмку бренди?

Он налил по рюмке себе и сержанту. Война громыхала и выла вокруг блиндажа. Она колотила в дверь. Затрещало дерево, и по комнате разлетелись щепки.

– Теперь почти в точку, – беззаботно заметил Митти.

– Огневое окаймление приближается, – доложил сержант.

– Живем лишь раз, – едва заметно улыбнувшись, ответил Митти. – Верно, сержант?

Он налил еще бренди и выпил одним глотком.

– Никогда не видел, чтобы бренди пили как вы, сэр, – сказал сержант. – Прошу прощения, сэр.

Капитан Митти встал и взял на плечо свой тяжелый автомат “Уэбли-Викерс”.

– Сорок километров сквозь ад, – заметил сержант.

Митти выпил последнюю рюмку бренди.

– А где сейчас не ад? – спросил он мягко.

Пушечный огонь усилился; доносился стук пулеметов, и где-то рядом грозно зазвучало покета-покета-покета огнеметов. Уолтер Митти подошел к двери блиндажа, напевая:

“Рядом с тобой, белокурая...” Он обернулся и помахал сержанту рукой:

– Будь здоров!

... Что-то ударило по плечу.

– Я ищу тебя по всей гостинице, – сказала миссис Митти. – Почему ты спрятался в этом старом кресле? Ты подумал, как я тебя найду?

– Всё сходится, – неопределенно сказал Митти.

– Что? Ты купил это как-оно-называется – бисквиты для щенят? Что у тебя в коробке?

– Калоши.

– Почему ты не надел их в магазине?

– Задумался, – ответил Митти. – Ты можешь себе представить, что я иногда думаю?

Жена взглянула:

– Когда вернемся домой, смерю тебе температуру.

Они вышли через дверь-вертушку – дверь насмешливо скрипнула. До автостоянки было два квартала. У магазина на углу жена сказала:

– Я что-то забыла купить. Сейчас вернусь, подожди минутку.

Минутка тянулась и тянулась. Пошел дождь с мокрым снегом. Уолтер Митти зажег сигарету. Он стоял у стены магазина и курил... Потом он распрямился и свел пятки вместе.

... – Не надо повязки на глаза, – сказал он с презрением, сделал последнюю затяжку и щелчком отбросил окурок. Чуть заметная улыбка играла на его губах. Он стоял лицом к направленным на него ружьям, прямо, не шелохнувшись, вызывающе гордый и надменный, не сломленный и не разгаданный до самого конца.