Шульгин Михаил

Серега дополз до навала, оперся спиной о холодные камни, осмотрел себя. Рваная рана на правой ляжке, все в кровище. Попробовал ощупать лицо. Щека — шмат мяса, - притронуться невозможно. Ухо надорвано, - висит, будто кое-как ниткой пристегано...

— Эй, шурави, жизн хочет - вихади! Аллах видит — никаких обман! Брасай АКа — вихади! — донесся снизу голос душмана.

— Пошел нахрен, урод, мля! — прохрипел Серега.

— Зачем умирать, шурави? — с легким, едва уловимым акцентом, кричал снизу другой моджахед. — Жизнь — хороша! Ты гордый, шурави! Гордый, как ястреб, ловкий и живучий, как гюрза — мы тебя уважаем, шурави! Уходи домой! Мы отпускаем тебя! Твоя родина — Советский Союз! Зачем ты пришел на нашу родину? Уходи домой, шурави!

— Таджик, ты что ли?.. Козел!.. Хрена вам лысого, Таджик! Хук в нос, а не проход по ущелью! Слышал, душара, мля?!

Серега попробовал встать, но с первой попытки не получилось. В ушах звенело, в глазах плыло, ногу почти не чувствовал.

— Глупец ты, шурави! Умрешь, как шакал! — послышалось снизу, и тут же затрещал автомат, засвистели, захлопали по камням пули.

После двух длинных очередей автомат смолк, прошелестела каменная крошка — наступила тишина.

Вторая попытка оказалась удачней — Серега перевалился на брюхо, дополз да края своего каменного убежища, выглянул.

Светало быстро. Когда полезли 'духи', было еще совсем темно.

— Как быстро, и как долго... Прав душара — жить хочется... — бормотал Серега, едва ворочая скулами. — Трындец, отвоевался... Один, мля - без ансамбля... А ротный — Мужчина! Как он их валил, царствие ему небесное! Суки!.. суки!.. суки!..

Серега, стиснув зубы, с отчаянной злостью лупил ребром ладони по камню.

— Башку спрячь, — послышался сзади не к месту и не ко времени спокойный голос.

Серега вздрогнул. Голос казался до боли знакомым, но кому мог принадлежать, сходу не определил. Оглянулся.

У навала, с травинкой в зубах, сидел странного вида сержант, одетый в свежую хэбэшную гимнастерку и галифе, похожие на те, что Сереге доводилось видеть в Союзе на пересылке, еще при призыве. Им тогда выдали 'афганки' и панамы, а местные хмыри 'шакалили' в пилотках и хэбэшках.

— Башку спрячь, — спокойно повторил сержант.

— Ты кто? — спросил Серега, пристраиваясь рядом с незваным гостем.

— Странно... Увидел... — будто сам себе шепнул сержант, и тут же, тоном лишенным всяких эмоций, ответил:

— Твой ангел-хранитель. Таджик совещается, 'духи' держат тебя на мушке, усек?

— Усек, — удивленно, но и обрадовано пробормотал Серега. — А ты откуда взялся? Подкрепление пришло?! Сколько вас?!

— Один ты здесь, парень... Один, и два взвода покойников... — не меняя тона, ответил сержант.

— Как — один?! А ты кто?! — не поверил Серега.

— Чудак-человек... — сплюнул сержант. — Ангел-хранитель, сказал же.

— Ага, мля, с крышками!.. Святой дух! Мой личный ангел, твою мать… — попытался высмеять шутника Серега, но не очень-то получалось. — Типа, боженька меня охранять прислал?..

— Прислал. Двадцать лет назад... Тебе мой голос ничего не напоминает?

Серега на мгновение задумался.

— Знакомый голос, только рожа твоя... не помню, чтобы мы раньше встречались. Странный ты какой-то... Форма, как в кино про войну...

— А это и есть форма образца сорок третьего года. Новенькая почти, — ковыряя травинкой в зубах, задумчиво проговорил ангел-сержант. — Не больше месяца и поносить-то довелось...

— Да ты кто такой?! Если наш — бери автомат, оборону держать будем! — прервал треп Серега.

— А если ангел? - уточнил сержант. — На хрен пошлешь?

— Не, ну ты чего, охренел что ли, сержант?! — возмутился Серега. — Какой, нахрен, ангел?! С головой не дружишь?! Ща я тебя вылечу, мля: мозги поправлю!..

Серега хотел врезать придурковатому сержанту, но рука скользнула по воздуху, не встретив препятствия.

— Ты глюк?! — вытаращив глаза, пробормотал Серега. — Петрович, падла, сигаретки травкой зарядил что ли? — вынув из кармана пачку 'Северных', удивленно таращился на нее Серега.

— Стоп! — резко выкрикнул сержант.

Серега напрягся, прислушался.

— Гранаты есть? — спросил сержант.

— Два 'ананаса', — ответил Серега.

— Один за навал, живо! — приказал сержант.

— Нахрена?! 'Ананасы' беречь надо... — протестовал Серега.

— Бросай говорю, дебил!

Серега недоверчиво покосился, но вытащил из кармана эфку, рванул чеку и метнул гранату за навал.

От взрыва в ущелье с грохотом посыпались камни, донеслись истеричные вопли и ругань на пушту, застрекотали автоматы, чуть ниже в скалу ухнул подствольник — снова посыпались камни.

— Ты что, правда ангел-хранитель?! — спросил Серега, когда улеглась стрельба.

— Дошло, — кивнул сержант.

Серега подвинулся так, чтобы получше разглядеть бесплотного помощника.

— Двадцать лет, говоришь? — вспомнив слова ангела, переспросил Серега.

— Двадцать, - уточнил тот.

— Брехло ты, мля, а не ангел! — упрекнул Серега. — Мне еще нет двадцати!

— Вот твердолобый! Вечно не верит... А перинатальный период?

— Какой, какой?.. — совсем по-детски переспросил Серега.

— Перинатальный — в утробе матери, дубина! — хмыкнул ангел.

Серега смущенно отвел взгляд и тихо спросил:

— Так ты со мной с самого рождения?

— Даже до него...

— А чего я тебя раньше не видел? — удивился Серега.

— Видел, только забыл. Я тебя самому первому вдоху учил. И имя ты мое первым говорить научился...

— Тебя Дай зовут, что ли? — улыбнулся Серега.

— 'Дай' и 'мама' - это ты позже лопотать начал, а первым было 'Агу' — ангел, значит. Не выговаривал.

— Фига се! — присвистнул Серега.

— А повзрослел — видеть меня перестал, — продолжил ангел. — Помнишь, тебе года четыре было, заболел тогда... Помнишь, ты матери меня показывал? Пальчиком в меня тыкал — 'тятя', говорил.

— Нет, не помню, — ответил Серега, но в глазах, будто слезинка колыхнулась, будто искорка божья проскочила, обожгла сердце, потревожила память.

— Люди обычно не видят ангелов, а порой даже не слышат или не хотят слышать. Вот и матушка твоя меня не увидела... А помнишь, когда она среди ночи вскочила? Температура у тебя выше сорока поднялась — я ее тогда разбудил, а она после рассказывала, что домовой душил, — ангел улыбнулся.

— Про домового — помню, а тебя — нет, — пожал плечами Серега.

— Ну да ладно, — махнул рукой ангел. — Зато теперь видишь.

— А почему? — спросил Серега.

— Что, почему?

— Почему вижу?

— Чего пристал? Ты что, думаешь, если ангел, то все знает? Как бы ни так! Мы тут тоже знаем не больше вашего... — отмахнулся ангел.

— Понятно, — обиженно пробурчал Серега. — Типа, военная тайна, мля, — теперь он махнул рукой.

— Тайна... — тихо проговорил ангел. — Может, и тайна, не знаю, — сказал он громче. — Знаю, что человеку девять жизней дано. Ты вот, например, первую живешь — поэтому и я с тобой с рождения и до... — ангел осекся. — Короче, у тебя нет опыта предыдущих жизней, потому я — твой неотлучный ангел. Везде и всюду с тобой. Я — твой опыт, я — твой наставник, я — твой внутренний голос. Понял?

— Типа, мой незримый папаша, которого у меня никогда не было, — хмыкнул Серега. — А ты — не он, часом?

— Нет, Сергей, твоего отца и я никогда не видел: я ведь не с момента зачатия к тебе приставлен, а месяцев с шести, перинатальных, разумеется... — ангел на мгновение умолк, после продолжил с некоторой ностальгией в голосе:

— Ну, а свою девятую жизнь я на той войне положил, в сорок пятом, в Берлине... Снайпер...

— Трындец, мля, отжил свое, значит — положенное? Теперь в ангелы записали? До скончания веков за мой... — Серега взглянул на свои окровавленные штаны, на брючный ремень, которым утянул ляжку, закончил совсем тихо: — То есть, в ангелах?..

— Нет, отчего же. Ротация есть, но кого куда распределят — одному Богу ведомо... — попытался объяснить ангел, но у Сереги вдруг вспыхнули глаза, и он с волнением, чуть заикаясь, проговорил:

— А ты самого Бога видел?!

Ангел не ответил. Он вдруг вскочил, пулей взбежал на вершину навала, осмотрелся.

— К оружию, быстро! - заорал он. — Слева на выступе трое; снайпер у большого камня, что у тропы; 'дух' с базукой за кустом у правой кромки, почти на развилке! Башку не высовывай! Зеркало от 'Урала' возьми — вон там, на цинке лежит!

Серега схватил, загодя скрученное Петровичем зеркало заднего вида, высунул, покрутил, всмотрелся.

— Обоссались, обезьяны! Слышь, ангел, 'духи' думают, что это оптика блестит! Вот уроды!

Едва Серега закончил фразу, как зеркало разлетелось вдребезги от попадания пули.

— Сука! — заорал Серега, запоздало укрываясь от острых осколков. — Ну, ща я тебя, голуба, ща!.. Погоди!..

Он суетливо зарядил подствольник, быстро высунулся, выстрелил по уже известной позиции снайпера.

— Получил, ублюдок! — воскликнул Серега, услышав стоны.

— Смотри сюда, — позвал ангел, указывая на едва заметную щель между камнями навала. — Видишь — ветошь в расщелине над уступом? Это ротный взрывчатку заложил, а тряпки для прицела затолкал. Если попадешь — считай половина 'духов' под обвалом ляжет. Уловил?

— А то! — взбодрился Серега. — Ща я им кузькину мать!.. Мать-перемать!.. — засунув в щель ствол автомата, приговаривал Серега.

Подрыв скалы и попадание душманской базуки под каменный навал прогремели одновременно. Серегу отбросило, оросило гравием. Он ударился головой об острый камень и лежал навзничь неподвижно. Кровь струйкой стекала с затылка к шее, быстрыми каплями падала на базальт, просачивалась глубже в щели, смешивалась с пылью.

Ног ангела не было видно. Его туловище будто вырастало из груды обломков. Когда он вставал ни один камень не шелохнулся, — будто из воды вышел.

Он подошел к Сереге, опустился на корточки, всмотрелся в чумазое, запачканное сажей и кровью лицо. Сел рядом.

Серега раскрыл глаза и долго не мигая смотрел в голубое небо.

— Жив, — прошептал он, чуть шевеля присохшими губами.

Спустя еще минуту он попытался сесть, но едва смог повернуться набок, опереться на локоть, поднять голову.

— Жив, мля. Ты где, ангел? Не ушел еще?

— Здесь я, парень, здесь, — отозвался ангел.

Серега медленно повернул голову, улыбнулся как смог.

— Э-э, мужчина, уважаю! — шепнул он.

Серега кое-как дополз до камня, перевалился, уперся спиной: почти сел. Кровь на затылке начала запекаться.

— Значит, Бог есть, — ни то спросил, ни то утвердился Серега.

— Есть, парень, есть, — подтвердил ангел.

— Тогда какого хрена он это допускает?! — захрипел Серега. — Скажи мне, ангел?! Ответь?..

— Люди сами устраивают свою жизнь. Этим они подобны Ему... — сухо произнес ангел. — Вот ты много слушал, что я тебе нашептывал? Если бы слушал — сюда бы не попал. Я ведь все сделал, чтобы тебя в афганскую команду не призвали... Так нет — ты все равно поперся в военкомат, заявление написал...

— Я так решил, — жестко прервал Серега.

— Тогда сиди смирно и глупых вопросов не задавай. Решил он...

Серега замолк. Он бесцельно следил за легкими барашковыми облачками, медленно плывущими по небу.

— Слушай, ангел, а у 'духов' тоже есть… такие - вроде тебя? — не отрывая взгляда от тающего на глазах облачка, спросил Серега.

— У всех есть, — ответил ангел. — Человек и ангел суммарно проживают десятую жизнь. Вот ты — первую живешь, а я девять прожил... Усек?

— Это, типа, кто третью живет, у того ангел семь отжил. Так что ли? — прикинул Серега.

— Ну да. Как-то так.

— А вы общаетесь? — спросил Серега.

— С кем?

— Ну, с этими... с душманскими... Сам же сказал, что у 'духов' твои кореша.

— Общаемся, - спокойно ответил ангел.

— Мы друг другу глотки режем, а вы, значит, общаетесь? Чудно.

— Ничего странного. Каждый, в меру сил и способностей, защищает живого.

— И вы не воюете? - прервал Серега.

— Нет. У нас другая задача...

— Глюк ты долбанный - ни фига я тебе не верю, понял. А знаешь почему? Вот ты подсказал мне, как завалить 'духов' в ущелье. Ты же конкретно нагадил своим душманским корешам. Или мы для вас пешки? Вы, типа, в шахматы нами играете? — съерничал Серега.

— Зря ты так. Человек сам выбирает дорогу. Мы лишь пытаемся достучаться до вашего разума, но, увы, напрасно. А здесь война, Сережа. Не мы ее начали. И на войне свои законы... — ответил ангел.

Он встал, прошелся по краю обрыва, заглянул в ущелье, прогулялся по плато к пологому спуску в долину.

— 'Духи' заходят с тыла, — объявил, вернувшись.

Серега безразлично взглянул на ангела, отстегнул рожок автомата, зачерпнул из цинка пригоршню патронов и принялся старательно заряжать магазин. Заполнив два рожка, превозмогая боль, переполз к каменному брустверу, приготовил позицию.

Минуты тянулись. Облака притаились, замерли. Легкий ветерок дунул свежестью.

Серега невесело улыбнулся, вынул из-за пазухи последнюю эфку. Он долго рассматривал ее, что-то нашептывал, как любимой девчонке. Поцеловал, перекрестился, и бережно положил рядом.

'Духов' было пятеро. Серега видел как их головы, одна за другой, появлялись и исчезали за камнями. Он, поглаживая пальцем спусковой крючок автомата, выжидал, когда подойдут ближе.

— 'Духи' залегли на позиции второго взвода, — шепнул ангел, будто его могли услышать.

— Боятся, суки — значит, уважают, — сглотнув, просипел Серега.

Они приближались мелкими перебежками. Серега слышал, как грустит гравий под их ногами, как стучат по камням приклады их автоматов.

— Вот тебе, урод! Получи! — выкрикнул Серега, выпуская две коротких очереди.

'Духи' открыли ответный огонь. Пули засвистели в воздухе, захлопали по каменному брустверу, завизжали рикошетами. Базальтовая крошка стегала лицо, била по спине, ногам.

Еще две коротких...

— Аллах тебя заждался, душара!

Еще две коротких...

— И тебя, недоделок, тоже!

'Духи' залегли. Наступила тишина, медленно заполняемая нарастающим с каждым мгновением гулом.

Серега оглянулся.

— Смотри, ангел, вертушки летят! — вдруг обрадовано захрипел он. — Наши летят! Мочи их, пацаны!

Со стороны русла ущелья приближались два вертолета. Внизу послышалась ругань, но вскоре слова утонули в шуме винтов. Ракеты и пулеметные очереди орошали скалы, взрывы кололи породу, разметали каменную крошку.

Серега улыбнулся. Он схватил гранату, готовясь метнуть ее в сторону нападавших, но сил почти не осталось. Он оперся на локоть, рванул чеку, завел руку для броска...

Пулеметная очередь подняла пыльную дорожку у позиций второго взвода, простучала по натоптанным ротой тропинкам, дотянулась до ущелья, спустилась вниз по почти отвесному склону...

Серега перевалился навзничь. Удивленная улыбка застыла на лице. Широко распахнутые глаза смотрели в безоблачное бесконечное небо. Граната осталась зажатой в руке.

Если бы люди могли видеть ангелов, то вертолетчики непременно заметили бы двух русских солдат, идущих по плоскому плато правого берега ущелья. В их руках не было оружья — они просто шли, и спокойно беседовали о своем — об ангельском.