Шульгин Михаил / Михаил Ера /Вернемся оба - я и ты

Шульгин Михаил
Шульгин
Михаил

В два часа пополудни кабриолет «Порше 356» пересек технопарк, свернул к зданию главного офиса Центра баллистических испытаний (ЦБИ). За рулем палевого раритета сидела молодая брюнетка в бежевой фетровой шляпе мужского фасона и легком зеленом платье. На пассажирском сиденье лежал чемоданчик, рядом деревянной ножкой упирался в пол черный зонт-трость: Ольга Павловна Кочеткова ехала к новому месту работы. Она припарковала кабриолет неподалеку от стоящего на постаменте «Альбатроса А-40». Самолет из восьмидесятых, опустевший автомобиль из шестидесятых, и стройная женщина с чемоданом и зонтом, одетая в стиле «а ля гарсон» казались голограммой из прошлого.

Предъявив при входе приказ о назначении на должность и паспорт, Ольга вошла в просторный вестибюль Центра. Цоканье ее шпилек о кафель эхом разносилось по коридорам. Кочеткова осмотрелась. Во взгляде ее читалась усталость и негодование: никто не встречал, а ведь она рассчитывала — созванивалась с Девятовым, согласовывала время.

— Простите, вы не подскажете?.. — обратилась она к мужчине в летной униформе, появившемуся у лестничного марша. Он оглянулся.

— Гена?! — воскликнула Ольга. Она вздрогнула. В огромных карих глазах одновременно отразилось и недоумение, и испуг, и надежда: лишь на миг.

— Не ожидала встретить тебя здесь.

— Взаимно, — ответил Геннадий, пряча глаза.

Ольга физически ощутила удушливую атмосферу неловкости, вмиг наполнившую помещение. Казалось, сам воздух пропитался множеством трудных вопросов, невысказанными обидами, невыплаканными слезами. Молчание, переступание с ноги на ногу, притворное выражение безразличия; тягучая минута принужденного актерства.

Она облегченно вздохнула и виновато улыбнулась, когда отворилась дверь, и в холл почти вбежал пухленький полутораметровый коротышка Денис Девятов.

— Общий привет! — выкрикнул он и тут же затараторил: — Простите меня, Ольга Павловна. Я мог бы сослаться на часы, но они у меня швейцарские, и вы бы это заметили. Были бы мы в городе — я непременно оправдался бы пробками, но, черт подери, здесь сплошной ковыль и три сотни автомобилей на столько же квадратных километров! Браните меня, ругайте, как вздумается, я виноват и приму как должное. Позвольте ваш чемоданчик, прошу вас — нам сюда, я провожу…

— Спасибо, Гена, что развлек мою новую начальницу. С меня пиво, — бросил Девятов через плечо.

Денис был безобидным болтуном. Ольга это знала еще по совместной работе в агентстве, и не только не злилась, но и была благодарна за то, что он явился так вовремя, и, неосознанно, за само опоздание, позволившее столкнуться лицом к лицу с Геной. Прежние чувства, слегка затушеванные карандашом времени, напомнили о себе и как будто начали проявляться вновь.

Гена Бочаров жил небом. Казалось, он родился только для того, чтобы обрести крылья. И полюбить он мог только то, что умело воспарить над землей. Они познакомились на занятиях по теории полета: Гена преподавал, а Ольга была прилежным слушателем курса; и она полюбила планер, небо и… Гену.

Назначение начальником отдела разработки систем управления при ЦБИ стало для Кочетковой не просто неожиданностью, а шоком. О таком взлете в карьере она и не мечтала. Кроме того, обычно за такие вакансии в агентстве разгоралась настоящая война: двое, а то и трое претендентов топили друг друга как могли. Иногда это длилось месяцами, но этот раз все оказалось нереально будничным: Кочеткову вызвали к боссу, и тот, без всяких вступительных банальностей объявил, что ее кандидатуру рассмотрели и одобрили. Он даже забыл сказать о самой должности и о том, почему она вдруг освободилась. Ольге пришлось спрашивать.

«Простите, Ольга Павловна, совсем вылетело из головы, что это замещение не было на слуху, — слегка сконфузился босс. — Ваш предшественник переведен в Плесецк».

Ольга с трудом осваивалась на новом месте. Проект, свою лепту в который вносила Кочеткова, был амбициозным. В случае успеха, стоимость вывода на орбиту килограмма полезной нагрузки сократилась бы примерно в десять раз. Работы оказалось невпроворот — отдел сильно отставал от графика. Огромная ответственность, новые люди и обстановка, необжитая квартира и полное отсутствие привычной городской суматохи: шумных улиц, спешащих прохожих, огромных супермаркетов и маленьких кафе с чудесным мате или сладким капучино с тертым шоколадом; всего этого не хватало, так же как и времени во все вникнуть, все осмыслить. На этом фоне Ольга подружилась с Игнатьичем, как звали своего начальника все без исключения вохровцы Центра. Петру Игнатьевичу перевалило за пятьдесят, но был он молодцеват и разговорчив. Ольга глянулась старику. Он же напоминал Кочетковой покойного отца.

Гена Бочаров был редким гостем в Центре: стартовая площадка и аэродром находились почти в десяти километрах к югу. Лаборатория перегрузок, расположенная на минусовых уровнях здания, приглашала пилотов на тестирование в центрифуге. Лишь раз, и то из окна, Ольга видела, как Гена вышел из парадного, сел на байк и неторопливо проехал мимо, повернув голову в ее сторону. Наверно, он ее заметил или ей хотелось так думать, или именно этого и боялась: она сама не понимала, но биение сердца тогда заглушило и звук выхлопа байка, и настойчивые оклики Девятова.

Ольга ночевала на работе, но к стендовым испытаниям отдел нагнал упущенное.

— Если сегодня не облажаемся, то в следующем квартале выйдем в поле, — Денис отрезал перочинным ножом дольки от яблока, клал в рот и крякал от удовольствия. — Когда волнуюсь — аппетит просто зверский, — пояснил он, на не одобряющий взгляд начальницы.

Выход на полевой уровень означал, что отдел в полном составе на какое-то время переедет в центр управления полетами (ЦУП) на аэродром, потому новая встреча с Бочаровым станет неизбежностью, а к ней Ольга была не готова. После «отработки стенда» все разговоры женского состава отдела свелись к рассказам о спартанских условиях обитания в казармах и обсуждению личных достоинств пилотов. Одни имели виды на холостяков, другие принимали ставки на них же. Ольгу это разозлило. Впервые она проявила жесткую власть:

— Рабочий день еще не окончен! Общение — в личное время! Марш по местам!

— Ну, зачем так строго? — добродушно негодовал Игнатьич. — Девчонки заслужили эту трескотню.

— Знаю, — тихо ответила Ольга, потупив взгляд.

Время не постоянно. Оно - сама скорость. Сегодня топчется на месте, а завтра летит словно снаряд, выпущенный из пушки. Парадокс времени в том, что его неудержимость пропорциональна количеству — чем меньше остается, тем стремительней поток. Отдел Кочетковой отчаянно сопротивлялся вселенской несправедливости, изо всех сил пытаясь держаться в стрежне времени и не отставать от графика. Аппетит Дениса Девятова заметно возрос. Коллеги подшучивали, что, мол, связь между волнением и обжорством в режиме аврала чревата растрескиванием или даже взрывом, но это никак не отразилось на выручке пончикового аппарата.

Однажды вечером Ольга засиделась в своем кабинете, она бесцельно щелкала пальцем по кнопкам клавиатуры. Час назад ей прислали список из шести имен пилотов, отобранных для испытаний системы. Среди них был и Геннадий Бочаров. Судьба упорно сводила их, и противиться этому не оставалось ни сил, ни желания. Ольга чувствовала, как лицо ее вспыхнуло от одной только мысли, что, возможно, Гена сам напросился в проект. Идти домой не хотелось. На улице набирал силу апрельский ливень. С порывами ветра тяжелые капли отбивали дробь на оконном отливе, хлестали по стеклу, ввергая хозяйку кабинета в приятный озноб и неясную, но милую сердцу грусть. Вспоминалось лето — их последнее лето в Сочи. Ольга до последнего тянула с разговором, а когда Гена заказывал обратные билеты, объявила, что едет в Королев. Приглашение, от которого она не могла отказаться — работа в Центре имени Хруничева. Геннадий был связан своим контрактом и неутолимой жаждой полетов. Общие планы в одночасье рухнули, потянув за собой отношения. Когда Гена уже прошел регистрацию на рейс и пересек рамку металлоискателя, Ольга вышла из своего укрытия — хотела окликнуть, догнать, повиснуть на его шее, гладить ежик его волос... Но Бочаров уже исчез за поворотом накопителя аэропорта, а Ольга остановилась посреди зала, безвольно опустила руки, из глаз ее потекли слезы, а в горле от отчаяния и безысходности застрял ком.

Дождь утих, Ольга спустилась на первый этаж, и тут до ее слуха долетел голос Игнатьича:

— Операция на грани срыва, — он разговаривал по телефону, и собеседника слышно не было.

— Мы же договаривались, что приедет зиц.

— Да, милашка брюнетка, но в ежовых рукавицах. Ошиблись вы, и я не удивлен.

— Значит, плоха ваша система, если когда надо настоящего — шлете олуха и наоборот.

— Да, согласовали. Бочаров полетит.

— Ваша протеже все карты спутала, но выхода у него нет — скоро обязательно себя проявит, — заявил Игнатьич.

Имени в разговоре названо не было, но Ольга приняла все на свой счет. Задело, что в ней хотели видеть зиц-председателя при более опытном Девятове. Сразу возник вопрос — зачем? Безумно дорогие часы Дениса, его новенький «Феррари» и бесконечные похвальбы быстроходной яхтой у сочинского пирса. Мелькнула мысль — перепроверить все, что касалось финансирования: поставки оборудования, соответствие его заявленному качеству. Дальше — отчетность: акты комплектации, расхода и списания, рекламации… Но вдруг ее словно током ударило: «Бочаров полетит» и «выхода у него нет», — назойливо завертелось в голове. Ольга испугалась. Тон Игнатьича не сулил ничего хорошего. Но Гена!.. О каком выходе речь? И почему его нет? Нет, это не о нем, — убедила она себя.

Она ждала, когда уйдет Игнатьич — не хотела, чтобы тот догадывался о случайно подслушанном разговоре, а когда он вошел в комнату охраны, осторожно приоткрыла дверь и прошмыгнула на улицу.

Следующим утром Денис нервно стучал по кнопкам клавиатуры, что-то копировал, исправлял, при этом извергал безадресные проклятья. Рядом возвышалась гора пончиков. Все это длилось довольно долго. Рожденное непониманием отчаяние Ольги сменилось гневом, и она готова была выйти, чтобы сейчас же устроить Девятову выволочу, но не найдя вразумительных доводов, сдержалась.

Всю следующую неделю она не спускала глаз с Девятова: контролировала все, чем тот занимался, выясняла — куда и зачем отлучался из отдела. Денис выглядел подавленным, но ни в чем предосудительном замечен не был.

— Хмурая ты стала, Оленька. Проносишься мимо маленькой курносой тучкой. Случилось что? — стал допытываться Игнатьич, но Ольга отмахивалась и отшучивалась, а то и вовсе сбегала, ссылаясь на занятость.

Скоро техники закончили монтаж оборудования в ЦУПе, и отдел в полном составе прибыл в расположение экспериментального аэродрома. Вопреки ожиданиям встреча с Геной не состоялась. Городок пилотов находился в полукилометре от казарм батальона охраны, в которых разместили испытателей. Ольга отметила, что условия их обитания оказались вполне сносными. Ей выделили отдельный кубрик с приличной кроватью, письменным столом, плательным шкафом и телевизором. Сотрудников расселили по двое в комнатах, походивших на номера мотелей, где обычно коротают ночи дальнобойщики и автотуристы.

— Курорт! — оценил новое жилище Игнатьич. — Не то, что в наши времена: шо голь перекатная жили — по сто голов на казарму с койками в два яруса.

Ольга лишь улыбнулась в ответ. Она давно приметила, что вглядывается в каждый проезжающий мимо байк, но если в районе ЦБИ мотоциклисты были редкостью, то на парковке у ЦУПа она насчитала сразу восемь сверкающих хромом двухколесных машин, среди которых был и «Буцефал». Ольга хорошо помнила и самого «железного коня», и то счастливое время, когда она устраивалась на сиденье позади Гены, крепко обнимала его, и они мчались по извилистым горным дорогам к водопаду.

У входа в ЦУП Девятов разговаривал по телефону. Заметив начальницу, он отключил аппарат, и прошмыгнул внутрь здания. Чем ближе становился день испытаний, тем более мрачным делался Денис. Для Ольги связь между подслушанным разговором и внезапной замкнутостью Девятова стала навязчивой идеей, но все строилось лишь на шатком каркасе предубеждения и интуиции. Финансовая отчетность оказалась в порядке, да и претензий к Денису, как специалисту, не было.

Они опять разминулись. И снова Ольга смотрела в окно, как Гена «седлает» байк, как выруливает по узкой дорожке, ведущей к казармам батальона охраны, как останавливается на развилке, что-то проверяет в двигателе, или только делает вид; снова садится и с лихим разворотом уносится в степь. Она улыбалась ему вслед: чувствовала, понимала, что весь это маневр с подъездом к их временному дому — ради нее.

Ольга сидела за пультом управления и то и дело поглядывала на часы, как будто ее нетерпение способно ускорить само время, но то, как обычно упрямилось и почти замирало, вытягиваясь эластичной лентой томительных минут ожидания.

— Вхожу в вектор луча разряжения, передаю управление ЦУПу, — наконец, раздался в динамике голос пилота. Никакие помехи и искажения не помешали Ольге узнать до боли знакомый голос Геннадия.

— Принято, — ответила она.

— Есть, — прозвучало в ответ так благодарно и радостно, что не оставалось и доли сомнения — он тоже узнал ее голос.

Белая точка на черном поле радара легла на зеленую линию и начала заметно ускоряться. Испытание началось - самолет Геннадия вошел в «туннель» и теперь почти не имел лобового сопротивления воздуха: при таком ускорении лишь компьютер и сверхчуткие датчики системы управления способны были удержать «летательный снаряд» в пучке разряженной лучом атмосферы. Вдруг зажужжал зуммер, замигали красным десятки индикаторов.

«Контроль утрачен», — холодным металлическим голосом оповестила система.

Ольга побледнела, руки ее затряслись, широко раскрытыми глазами она следила за показаниями радара: белая точка скользнула в сторону, замигала и спустя несколько секунд исчезла. Этого не могло случиться: электроника самолета послушно выполняла все предписания, но сами команды оказались ошибочными!

«Произошло крушение, объект утрачен», — равнодушно доложила система.

Вокруг суетились люди, лиц которых Ольга не узнавала. В одночасье мир для нее перестал существовать. Она встала из-за пульта, прошла к выходу, открыла дверь. Миновав длинный коридор, спустилась по лестнице на первый этаж.

— Оля, постой! — окликнул ее кто-то.

Она оглянулась. Из лифта вышел Игнатьич, за ним двое вохровцев и Денис Девятов в наручниках. Выглядел он жалко: в глазах смешался стыд, страх и покорность судьбе, в осанке — усталость и обреченность.

— Ты, тварь?! — Ольга взвыла от обиды и жгучего желания разорвать на куски этого холеного ублюдка — убийцу.

— Оля, успокойся, это была симуляция, - встав между ней и Девятовым, сказал Игнатьич. — Наши западные конкуренты хотели «притормозить» проект, а брать надо было только с поличным. Извини, что не предупредил. Не мог. Не имел права.

— Симуляция? — недоверчиво шепнула Ольга. Где-то совсем рядом она видела дверь с похожей надписью. Взгляд скользнул внутрь тускло освещенного коридора.

— Симулянт! — воскликнула Ольга, и слезы потекли по ее щекам. Знакомой уверенной походкой в полной летной экипировке со шлемом под рукой навстречу шел самый дорогой ей человек.

© Шульгин Михаил, 2014

<<<Другие произведения автора
 
 
 Комментарии к произведению (1)

 
 
Неприхотливость — одна из главных добродетелей. Заметив за собой старуху, Игараси убыстрил шаг, почти побежал. Здесь подрабатывала сиделкой статный воин Света.
 
   
По алфавиту  
По странам 
По городам 
Галерея 
Победители 
   
Произведения 
Избранное 
Литературное наследие 
Книжный киоск 
Блиц-интервью 
Лента комментариев 
   
Теория литературы  
Американская новелла  
Английская новелла  
Французская новелла  
Русская новелла  
   
Коллегия судей 
Завершенные конкурсы 
Чёрный список 
   
   
   Социальные сети:
  Твиттер конкурса современной новеллы "СерНа"Группа "СерНа" на ФэйсбукеГруппа ВКонтакте конкурса современной новеллы "СерНа"Instagramm конкурса современной новеллы "СерНа"
   
 
  Все произведения, представленные на сайте, являются интеллектуальной собственностью их авторов. Авторские права охраняются действующим законодательством. При перепечатке любых материалов, опубликованных на сайте современной новеллы «СерНа», активная ссылка на m-novels.ru обязательна. © "СерНа", 2012-2023 г.г.  
   
  Нашли опечатку? Orphus: Ctrl+Enter 
  Система Orphus Рейтинг@Mail.ru