Гамсахурдия Георгий  Все. Кроме Одной.

Гамсахурдия Георгий
Гамсахурдия
Георгий

Хочу быть охотником на берегу Великих озер.
Хочу трех жен и семь дочерей. И может быть, еще и сына.
Просыпаться утром и думать, как добыть пищу, и засыпать, проводив хмельных друзей.
Хочу ясного неба и теплой зимы.
Хочу богатого урожая осенью и народившейся скотины весной...

Но в жизни случается то — что должно случиться.

Я рано женился. Моя первая жена оказалась бесплодной. Четыре года спустя я вернул ее в отчий дом. Она не взяла с собой ничего — даже приданого. Вскоре я продал нажитое и отнес ей деньги. Она пересчитала и, смеясь, швырнула мне их в лицо.
Но родители ее оказались разумней...

Свою семью почти не помню.
В памяти лишь осталось — смеющиеся родители и я, вдруг начавший рыдать. Они успокаивают, перебивая друг друга. Но я не могу остановиться. В тот миг я понял — что когда-нибудь их не станет.

Жаль, что не могло быть так, так хотелось.

Отец был солдатом. Многие до сих пор с почтением вспоминают и Его, и мою Мать.
Говорят, их свадьбу играли под оглушительное стрекотание цикад...
Потом началась война.
А она начинается всегда неожиданно. И память о войне долга — искалеченными солдатами с протянутыми ладонями, молодыми вдовами, безотцовщиной и надеждой о пропавших без вести. Кто выжил, тот и победил. И награда им другая уже ни к чему. Всего получено сполна. Больше, чем сполна.

Побеждают вместе.
Проигрываешь один.

И я остался один. И таких, как я, было много. И на всех в этой жизни места не хватало...

А в мое семнадцатилетие трехглазые вернулись опять. Под песни одних, мы жарили и ели других. Вкус чем-то напоминал фисташки. Красные треугольники были везде. Их было столько, что... Птицы, объевшись, не могли подняться в небо, черепахи и ящерицы ползать, а у каждой рыбы цикада была во рту — жадность не позволяла выплюнуть, а внутрь уже не лезла... Насекомые с большой орех пекана горланили и спаривались — песочная струя их жизни истощалась. Надо было успеть. Семнадцать лет личинкой в земле за один безумный год.

Это была, пожалуй, моя самая странная и долгая жизнь.

... Рано утром я спешу на работу. После работы с последним колоколом вечерни я закрываю дверь, поправляю шляпу, останавливаюсь на мгновение, вспоминая, не забыл ли что-нибудь и... Этот путь заучен наизусть. Мне нравится наступать на оставленный вчера след. И чтоб не путаться, утром на работу я иду другой дорогой — но тоже след в след.
Живу на другом конце города.
До центральной площади — тысяча девятьсот пять шагов.
Там какая-то женщина вывернула себя наизнанку. Жуткое зрелище.
Кого-то вырвало. Ему, видимо, и вытереться нечем...
Останки не уберут. И сгнить не успеют. Животные съедят.
Глазами встретился. И не могу их теперь вспомнить. А дыхание перехватило. Может, стоило крикнуть ей....

Сколько всего стоило - но я не сделал.

Народ собирается. И бродячие собаки. Несколько минут - мостовая вылизана
Я не стал останавливаться — еще шестьдесят семь шагов.
У торговых рядов старательно, фальшиво и невпопад поет юноша. Даю ему денег.
Он слышал себя, но в глазах — безысходность, отрешенность, отчаяние... поражение и надежда.
И он поет.
Поет — как может.

Девушка с зелеными глазами. Продает кружева.
Запах магнолии.
В прошлый раз Она сказала: "Посмотрите, какая красота". Я растерялся и не смог Ей ответить...
Остановился.
— Показать что-нибудь?
Так разглядывать неприлично. Но не отпускает Ее взгляд. Не отпускает этот запах.
Я сделаю шаг.
А потом еще.
Шестьсот двадцать восемь шагов.

Набережная.
У воды женщина говорит что-то на ухо мальчику и поворачивает лицом к океану. Малыш вопит.
— Сильней... Что есть силы.
Крик разрывает воздух.

Пятьсот двадцать четыре шага вправо от брошенного дома - улица ресторанов. Зазывалам не интересен. Примелькался. Здесь и без меня полно народу. Дурманящий запах пищи проникает в желудок и отключает мозг. А летящие со всех сторон звуки и создают жуткую какофонию, но отрезвляют.

Тысяча двести шагов в гору. Узкие улочки старого города.
Включают фонари.
Еще двадцать шагов — у старого платана открывается потрясающий вид на океан.
И город.
Мерцает, как млечный путь.
Вечером уже холодает, и кое-где топят камин. Дым стрелами пронзает небо.
Подкравшись, нежно обволакивает знакомый запах. Повернусь, и надо будет что-нибудь сказать...
— Кажется, мы знакомы.
— Да. Я каждый раз не решаюсь купить у Вас кружева.
— Их моя мама вяжет. Я люблю сюда приходить после работы.
Смотрю на Нее, не отрываясь. И, кажется, не дышу. Я потерялся в этих глазах.
— До завтра, — смущенно говорит Она и, улыбаясь: — Может, завтра решитесь.
Смотрю Ей вслед, уносящей с собой запах магнолии.

Семьсот шагов ровно.
Перед городской тюрьмой готовят к утру казнь.
Люди с тараканами в голове приносят беды и несчастья. Им рубят головы и ищут там насекомых. И не находят. Когда это началось, уже никто не помнит. После очередной смерти живым лучше не становится. Но становится страшней.
Если преступником оказывается девственница — ее не убивают. Нельзя. Поэтому — сперва насилуют и только потом лишают жизни. Родителям приходит подробный счет, заполненный на гербовой розовой бумаге. Это до казни... Не оплативших ждет та же участь.

Еще восемьсот шагов — и будет мой дом. Открою дверь, переоденусь в домашнюю одежду и сяду на веранде.
Светлячками город играет в сумерках.
До утра так и продремлю, укутавшись размеренным дыханием океана.

... Сделаю шаг на зыбкую белизну. Солнце бьет в затылок. Огромная тень на облаках. Я на вершине. А внизу, под ними, пасмурно и мрачно. Мое отражение наводит ужас. Набожные старушки непрерывно крестятся. Тычут в сторону горы, обмотанной туманом. И чудовищем на небе пугают детей. Засветло ложусь и затемно встаю — успеть подставить спину первым лучам... Я создаю легенду, которая проживет века...
Этот сон мне снится почти каждый день.

Утренняя дорога менее интересна. Здороваюсь с дворниками. С горы идти быстрее.
Бьют барабаны — кого-то казнят. Слаженно бьют. Обхожу стороной.

День пролетает стрелой. И колокол вечерни.
Площадь.
Торговые ряды. Сегодня юноша поет веселей — дела, видимо, идут.
Кружева. Никого нет. И не приходили сегодня.
Набережная. Рыжий фотограф с медвежонком — уставшие сидят и смотрят на закат солнца.
Истошный крик ребенка меня догоняет у городской тюрьмы. Поздновато они пришли пугать океан.
Ускоряю шаг.
Я дома.
Бокал красного вина.
На веранде.
Прежде чем выпить, раскручиваю вино в бокале.

В эту жизнь меня не спросили, когда приходил, и не спросят, когда надо будет уйти.

... отец целует меня. Я притворяюсь спящим. А он, боясь разбудить, поправляет волосы, едва касаясь моего лба.
Я хочу увидеть этот сон. Почувствовать его дыхание.

У каждого наступает день, когда хочется вернуться назад и там остаться.

Сегодня штормит.
На небе полная страсти луна.
Обниму и заставлю Ее стонать... и шептать мне на ухо.

Я хочу, чтоб в моем доме был запах магнолии.
Я хочу, чтоб в моем доме была Она.

Бегу к океану.
На берегу.
Я ору. Ору, раскинув руки. Ору, что есть сил.
Душа вырывается, взлетает и обнимает луну.
Домой — а она вернется к утру.

Уже у старого платана. Океан успокоился.
Услышав знакомый запах, Я обернулся и увидел еще не старую, но седую женщину с зелеными глазами. Она сжимала в руках розовую гербовую бумагу и направлялась в сторону тюрьмы.

... Мне удалось проспать всего несколько часов — очнулся я от холода.
Вышел во двор.
В тот день перестали петь птицы, и пошел снег. Я протянул руку. Снежинка вздрогнула и растеклась по ладони. Холодает. Я по колено в снегу. Они больше не тают.
И не кончается снегопад.

И я начал вспоминать будущее.

На венчании было много гостей. Почти весь город.
Мы вышли из церкви, и в небо взмыли тысячи белых голубей. Этот подарок сделал нам сослуживец и ближайший друг моего отца.
— Сынок, я обещал, что в этот день буду рядом, — сказал он.
Я обнял, и у меня вырвалось: "Спасибо, отец". Я не мог представить, что мои слова так его растрогают.
Застолье было долгим. Но мы не остались — и наш медовый месяц провели на Великих озерах. Где я сам добывал пищу, а моя избранница готовила еду. Она оказалась неплохой наездницей, и мы целыми днями на лошадях открывали ранее не виданные уголки нашей красивой страны.
Вечерами у костра я каждый раз признавался ей в любви и предлагал руку и сердце. А она, смеясь, говорила, что подумает...

В отведенное Богом время у нас родился зеленоглазый мальчик. Глаза, конечно, были мамины, но в остальном он был похож на меня. Она даже говорила, что пахнет — как я. Оказывается, Я тоже как-то пах.

... Мой сын разбегается, прыгает и отрывается от земли. Он летит. Это полет. Мимолетный, но полет. И однажды, оторвавшись, он полетит. Я в детстве делал так же, но не смог. А он сможет. Обязательно полетит.

Спешить домой — есть ли большее счастье для мужчины. И не торопиться — большее горе?!

Я не спешу — Я бегу. Я лечу. Я... Я обнимаю их и просто таю.
— Мне кажется, что у нас будет еще один ребенок, — говорит Она, почему-то стесняясь. — Девочка.
Вечерами Она сидит на веранде и смотрит, как заходит солнце.
Потеряв непокорное девичье обаяние, Она не приобрела магию женщины. Но я этого не замечаю, и передо мной все та же, пленящая юной наивностью, жизнерадостная фея.
— Видишь, какая красота? И ребенок видит это моими глазами. Она будет очень красивой, потому что я смотрю на это чудо каждый вечер. — Она говорит так убежденно... Хотя разве у нас могли быть некрасивые дети.

Дети растут — родители старятся.
И мы старились. Жизнь — самая быстрая на земле птица.
Но каждое утро я приносил ей полевые цветы, и каждый вечер признавался в своих чувствах. А на рассвете я писал на облаке "Люблю", а она делала вид, что не смотрит на небо.
Седую голову так же кружил запах магнолии, а зеленые глаза забирали рассудок и делали из меня глупого и рассеянного мальчишку.

... Снежным дождем мое сокровенное превращается в подножную грязь.
Когда-нибудь это станет чистой небесной водой. А сейчас — серая слякоть.
Душа кружится и не хочет возвращаться.

У каждого есть то, в чем он не хочет признаться — даже себе.

Кончилось будущее.

На тюремной площади я нашел бездыханное тело.
Я закрыл ей глаза, а снег — саваном город.
На гербовой бумаге было две подписи...

Казнь отложили. Городской глава не пришел. Его жена в то утро получила проколотую желтой розой мошонку мужа. Вечером такой же подарок получила вторая половина судьи.
Горожане вышли на улицы с криками: "Разрубим кастратам головы!".

Когда мы вместе — мы толпа. И это страшно.

Начальник тюрьмы оказался смышленым. Он объявил, что выпускает всех, кого держит по доносу.
Перед тюремными воротами собралось много людей.
Я должен был Ей рассказать про Ее мать.
Площадь опустела. Но я Ее так и не дождался.

Горожане узнали, кому были обязаны освобождением. И избрали меня городским главой. Я был плохим правителем. Но делал, все что мог. За цветы и письма влюбленных доплачивала казна. Почтальоны разносили алые конверты, в которых люди признавались друг другу в любви. А у городской Ратуши всегда стоят для желающих свежие цветы... Ну что я могу еще сделать?

Гужевой конь, сбросивший груз до последней песчинки, Пегасом не взлетит. И всего одна лишняя пылинка превратит его в бесполезное, измотанное животное.

Я так Ее и не нашел.
И не женился.
Иногда я прихожу к старому платану смотреть на океан. И пытаюсь вспомнить запах магнолии.
... повернуться и сказать: "Зачем же ждать завтрашнего дня — я решусь сейчас".......

В жизни всегда что-то бывает впервые. И что-то уже никогда не случится.

Я уже глубокий старик. И чувствую миг, когда запрягу в колесницу свою боль и разочарования и двинусь в последний путь. В попутчики никто не попросится.
А последний удар моего сердца остановит время.
И время повернет вспять.
Замелькают года секундами.
Придет оно к началу начал.
И расстелится полем.
Не сосчитать там будет дорог.
И будут для меня они открыты.
Открыты.......
Все.
Кроме одной.

© Гамсахурдия Георгий, 2014

<<<Другие произведения автора
 
 (19) 
 Комментарии к произведению (3)

 
 
Летом диван был липкий, зимой холодный, но кто такие мелочи замечал. Гуманитарная дама читала "Новый мир" над собственноручно вышитыми платочками.
 
   
По алфавиту  
По странам 
По городам 
Галерея 
Победители 
   
Произведения 
Избранное 
Литературное наследие 
Книжный киоск 
Блиц-интервью 
Лента комментариев 
   
Теория литературы  
Американская новелла  
Английская новелла  
Французская новелла  
Русская новелла  
   
Коллегия судей 
Завершенные конкурсы 
Чёрный список 
   
   
   Социальные сети:
  Твиттер конкурса современной новеллы "СерНа"Группа "СерНа" на ФэйсбукеГруппа ВКонтакте конкурса современной новеллы "СерНа"Instagramm конкурса современной новеллы "СерНа"
   
 
  Все произведения, представленные на сайте, являются интеллектуальной собственностью их авторов. Авторские права охраняются действующим законодательством. При перепечатке любых материалов, опубликованных на сайте современной новеллы «СерНа», активная ссылка на m-novels.ru обязательна. © "СерНа", 2012-2023 г.г.  
   
  Нашли опечатку? Orphus: Ctrl+Enter 
  Система Orphus Рейтинг@Mail.ru