Ройтих Алла

1

Они обедали в уютном  ресторанчике  недалеко от их конторы - Юлия и  эти ее новые сослуживицы, два нежных  экзотических цветка с  потрясающими формами, любящими мужьями, возом нарядов  и шлейфом  поклонников. Говорили о косметике, шмотках, случаях из жизни .. . Ну и, конечно,  о мужчинах…

— Кобель классический, в собственном соку! — Карина лениво ковырнула  салат,- виртуоз своего жанра!

— А мой, а мой??? — Со смехом перебила ее Виолетта, куснув поджаренный  хлеб с тунцом.  — Сказал — у меня фантастические глаза, и вообще я — прелесть! Предложил покутить по-буржуйски: ананасы в шампанском, свечи…

— Ты невоспитанная, дай я сначала про своего Сатира расскажу!.. — Карина состроила капризную гримаску, подмигнула аудитории и  рассмеялась.

В очередной раз  неприятно резануло. Юлия  фальшиво улыбнулась — такая вот  приветливая киска, но когда жевала   куриную тортилью, — даже зубами от злости скрипнула. Музыка заглушила агрессивный звук, но она все- таки поспешила загладить неловкость, отчеканив тоном  женщины-Вамп :

— Им неважно, какая фемина, лишь бы — другая! Сколько волка ни корми, ни облагораживай — все равно смотрит в лес!

— Точно… — Экзотические цветы Карина и Виолетта переглянулись и уважительно кивнули. Кажется, эта  страшила — новенькая  поедает мачо, как жестокая лиса — зайчиков . У них, у страшил, есть какая-то  особая харизма…

Но на  самом деле …О-ой!!! Может,  неразборчивым мужчинам  и не важно, какая фемина, но  лишь бы — не Юлия, и никакой особой харизмы тут и в помине не было. Наоборот, всю свою сознательную жизнь она жаждала  стать романтической героиней — хоть на  час, на миг,  и каждый вечер молила  Бога послать ей по-настоящему влюбленного в нее человека. Судьба, однако, упорно показывала зад, и повернуть ее не было никакой возможности! Нет-нет да пристанет мужичонка, да все не тот, и даже о гнусных домогательствах похотливых сатиров лишь мечтала она  и видела яркие розовые сны, а в реальности  оставалось лишь слушать более привлекательных подруг, гноясь  от комплексов… Но страшнее всего — вспоминалась жуткая картинка детства: выпускной класс, главная фотография, все мальчики  стараются быть поближе к Маше, ее лучшей подруге и первой красавице, а ей кричат: “Юля, ты не могла бы выйти из кадра? "

Попа, талия, бедра, глазки — работает само. А если этого нет?! Без косметики  она — вообще колючка драная: очкастая, лопоухая, плоскогрудая, странные зубы,  жидкие волосы, измученные феном, и   не спасают ни красивые вещи, пропахшие французскими духами, ни солидная баррикада пилочек для ногтей, лаков  и кремов…

И никто не объяснил Юле — ни девочке, ни девушке, ни женщине, — что  дело не во внешности, что  существует еще и аура, внутренний свет женственности и доброты,  и шла  она путем, который подсказывали ей унаследованные с генами инстинкты  и семейные традиции:  минимум природных данных компенсировала гонором, боялась бровью пошевелить лишний раз, дабы не потерять фасон… Менялись места работы, учебы и жительства, но оставалась тоска  по  главной женской радости, которую она сама же и  отталкивала. Зависть творила своё черное дело, выращивая и культивируя чудовищную форму в отлакированном содержании…

В этой фирме она  работала уже 8 месяцев, и все ей нравилось: коллектив, коллеги, условия, зарплата и даже начальник — полутораметровый неунывающий живчик с  красным шмыгающим носом, объемным животиком и  смешной прыгающей походкой. Коллектив прозвал его Улыбка, потому что на гофрированном возрастом  личике никогда не бывало другого выражения. Находясь в чудесной гармонии с собой,  Улыбка жил и жить давал другим:  не придирался попусту, устраивал сотрудникам  веселые вечеринки с переодеваниями,     по выходным вывозил коллектив на природу, а когда просили — помогал, чем мог. Вот и сегодня, увидев серую  унылую мышь Юлию (“бедная девочка, природа даже не попыталась нарисовать ее сносно! " ) на автобусной остановке, широко  распахнул дверцу  своего " Лексуса” :

— Садись, довезу! Тебе в какую сторону?

— Спасибо… — Юлия глянула на него мраморно-высокомерно, но соизволила осчастливить мягкую кожу сиденья  своим плоским задиком. — Я в Холоне живу…

На самом деле она была безумно боссу благодарна: небо посерело и снизилось — быть дождю, а она перед дождем всегда едва живая. Вот и   сейчас плохо шевелились мозги,   болели глаза, и совсем не хотелось   лезть  в переполненный автобус, где она наверняка будет стоять, а не сидеть,  а он будет  дергать, дергать, дергать…

2

Улыбка тоже жил в Холоне и — почему нет, что тут особенного? — стал  подвозить ее регулярно. Журчал о кино и театре, своих семейных и рабочих буднях, а чаще всего — о далекой молодости, тая от удовольствия: наконец обрел благодарного слушателя! И не знал  доверчивый старикашка, что Юлин сияющий взгляд относится не к его рассказу, а к недалекому будущему, в котором она белой лебедью будет выплывать из вельможного "Лексуса”, ловя восхищенные взгляды знакомых и незнакомых. На нее положил глаз  сам начальник, и  теперь уже никто не попросит ее из кадра, она в центре! Это было абсолютное счастье (пусть в маленьком надуманном мирке, но — какая разница, откуда сия эмоция?)

А у него и в мыслях ничего подобного не было! Ограничивался нейтральным светским комплиментом, да и то не всегда, а когда на прощанье  целовал в щеку — легко, почти незаметно, —  жалел  серолицую кривоногую косточку-Юлю и от души желал ей всяческих благ.  Она — эротический объект? Смешно!!! Немыслимая худышка, а он  смолоду любил толстух, начиная с 80-ти кг  и дальше, до 120-ти — чтобы погружаться в них, как в перину, и облокачиваться, как на устойчивый надежный постамент.  Такими были и его супруга, и дочка, и две очаровательных внучки — радость жизни, услада глазу, да и вообще, зачем изменять, если  он  до сих пор был влюблен по уши в жену???

Но, как говорится, ради красного словца не пожалеешь и отца, а человек слаб. И   Юлия несколько раз говорила соседке на вечерней прогулке, описывая прощальное начальственное  пожатие:

— Протянул похотливые щупальца! (Или что-то вроде, и в  тоне слышалось удовлетворение)… 

— Но если тебе все это не нравится, почему не найдешь предлог отказаться? Есть же автобус! — терялась  простодушная соседка.

— А ты сама на них хоть раз ездила? Это же для быдла!- шипела Юлия  с досадой… и через секунду добавляла постулат, к этому быдлу ее безусловно относящий: — Почему бы не воспользоваться дармовщиной?

Деликатная соседка ретировалась, и все продолжалось, как раньше.

3

Но  через три месяца случилось непоправимое…( Разумеется, для Улыбки, ибо зло редко бывает пострадавшей стороной).

Юлия была приглашена на  день рождения. В уютном  ресторане на берегу большого водоема собралась небольшая дружная компания : три ее близких  подруги с мужьями. Одинокой тут была только она, и злосчастное: “Юля, выйди из фотографии“, — ощущалось болезненней. Это же не новый коллектив, где  можно прикинуться загадочной обольстительницей,  а близкие, знающие ее, как облупленную! И что она могла им рассказать? Что в ее глухой деревне Недолюблино снова — дожди и слякоть?

Неторопливую трапезу сопровождал их  художественный свист ни о чем, быстро наполнялись бокалы, и на пятом (смутно понимала, что это многовато, но уже не могла остановиться) из Юлии полезло чудовищное:

— А меня — представляете? — нагло домогается наш начальник! Распустил хвост, гадина — - она пренебрежительно хмыкнула, — все это видят, а он в ослеплении не понимает, что один звонок доброжелателя его жене — и конец карьере! — И далее, далее…

То, что садилась в " Лексус” по доброй воле, — Юля, разумеется, не сказала…

На беду альтруиста — Улыбки, это услышал муж именинницы,  Алекс — человек серьезный и влиятельный, с колоссальными связями в самых высших кругах. Развернул длинные любопытные уши:

— Что, что ты сказала? Потрогал за плечико?..

Художественный свист превратился  в пламенную дискуссию, центром которой была — о,   редкий момент величия! — она, Юля!.. Алекс сказал, что так это не оставит, попросил у нее данные  похотливого старца. Остальные активно ей сочувствовали.

4

Утром проснулась от мысли:  кажется, перебрала… Едва одевшись,   позвонила Алексу на мобильный, потом на работу, и так звонила несколько часов. То занято, то просто нет ответа… Связаться удалось лишь к полудню. Слова сказать не успела, как в ответ прозвенело   каленым металлом:

—Я так и знал, что в последний момент попросишь меня не звонить, пощадить его семью и прочие глупости. Не жалей!  Маленькое  послабление  всегда порождает большую подлость! Похотливый павлин будет наказан, я с самого утра доложил, кому надо! Сейчас с этим строго, и не спасут его ни взятки, ни прошлые заслуги!

…Юля повесила трубку в крайнем смятении. Что же она наделала!..Втянув голову в плечи,  всю вторую половину рабочего дня паслась в инете в разделе ” "Требуются " ” : если коллектив обо всем узнает, ее попрут, да еще и темную устроят — и поделом, она повела себя, как настоящая тварь…

Впрочем, горевала она недолго: всегда была мастерицей себя успокоить. Прочь, крамольные мысли! Рефлексировать можно до бесконечности, только зачем? Напрасная трата энергии! Жизнь несовершенна, и мы в ней несовершенны тоже… Что было- то было. Улыбка обязательно выкрутится, он умный, хитрый и обаятельный. Идем дальше! 

Вечером она уже громко  смеялась над комедией…

На другом конце славного города Холона Улыбка составлял план на завтра, параллельно играя в лото со старшей внучкой. И записал, в том числе: "Не забыть сказать Юлечке, что дал ее номер телефона своему племяннику. Такой же красавэц, как и  она, но очень неплохой парень… "