Киселев Александр

Иван Сергеевич Рыбаков стоял в углу. За его спиной был остальной мир, в который он пришел шесть лет назад. Все эти годы мир был жесток и несправедлив к Ивану Сергеевичу. И теперь он повернулся к нему спиной и вспоминал старые обиды.

Обид было много. Взять хотя бы прекрасный железный пистолет, почти настоящий. Когда он сломался, папа обещал его починить и унес на работу. На работе папе подчинялись люди и станки. Им ничего не стоило исправить пистолет или даже сделать новый. Но дни шли за днями, целых шесть, а пистолета не было. А как жить без пистолета?

Или персик. Он лежал в тумбочке на верхней полке. Она была законной полкой Ивана Сергеевича. Нижняя была Колькиной. И вчера утром Иван Сергеевич не нашел персика. Его съел Колька. «Он на моей полке лежал», - нагло заявил Колька. «Я тебе еще куплю», - сказала мама, когда приехала вчера вечером в санаторий. А Колька, как увидел маму, убежал. И дело не в персике. А в том, что на свете живут такие кольки.

А Новый год? Иван Сергеевич был уверен, что будет Новым годом, в блестящем костюме с цифрами, и будет держать за руку Аню – Снегурочку. А его нарядили в костюм зайчика, заставили прижать руки к груди, свесить ладошки и прыгать вокруг елки с такими же дурацкими зайчиками. А Новым годом был этот жиртрест Русланчик.

И вместо акварельных красок, которые так чудесно пахнут, Ивану Сергеевичу подарили паззл про Белоснежку, который он сразу выменял у Кольки на сломанную зажигалку. И за это тоже попало. «Дурачок ты у меня какой-то, - сказала мама, - новую вещь отдал за какую-то дрянь».

И теперь вот с ложкой. Людмила Петровна сказала: «Ложки алюминиевые, легко гнутся. Не гните их, а то сломаются. А кто сломает, я новую не дам». И зачем она это сказала? Нарочно, наверно. Если бы не сказала, Иван Сергеевич и пробовать бы не стал. А так попробовал. И правда гнется. Когда ложка погнулась, Иван Сергеевич испугался, что Людмила Петровна заметит. И стал гнуть в другую сторону. В общем, ложка сломалась. И Анька сразу закричала: «Людмила Петровна, а Рыбаков ложку сломал!» Иван Сергеевич, конечно, сказал, что она сама сломалась, но Людмила Петровна не поверила. Она отобрала у Ивана Сергеевича держалку от ложки и оставила только черпачок. И сказала: «А теперь мы все посмотрим, как ты будешь есть».

Суп был противный, рыбный с рисом. Если бы у Ивана Сергеевича была целая ложка, он бы и есть его не стал. А теперь все на него смотрели. Иван Сергеевич опустил черпачок в суп, и все засмеялись. И тогда он не стал есть. Взял хлеб и стал жевать. А Людмила Петровна в это время говорила, что вот она говорила, а Рыбаков нарочно все наоборот сделал, а теперь характер свой показывает, а на сердитых что? «Воду возят!» - закричали все весело. И тогда Иван Сергеевич решил выпить суп из тарелки. Он поднял ее за края, суп перебултыхнулся и вылился на стол, на штаны и на пол.

Так Иван Сергеевич оказался в углу. Все пошли в игровую смотреть мультики, а Иван Сергеевич остался здесь. Уходя, Людмила Петровна сказала: «И не смей поворачиваться! Я за тобой в щелку следить буду». Выключила свет и оставила дверь приоткрытой. Иван Сергеевич знал, что Людмила Петровна вредная и обязательно будет подсматривать. Поэтому он стоял как струнка и хотел заплакать, но все равно никто не видел, и плакать расхотелось.

Свет из-за приоткрытой двери слабо освещал угол, и Иван Сергеевич рассматривал обои. Обои были неинтересными: желтые, с рисунком из трех цветков – одного красного и двух синих. «Если бы я делал обои, - думал Иван Сергеевич, - я бы на них интересные картинки рисовал, про звездные войны. Или джунгли, а на них звери всякие и птицы».

А еще лучше построить машину, чтоб она могла плавать и летать, и поехать на ней путешествовать. Иван Сергеевич сразу стал вспоминать, из чего можно построить такую машину. Зажигалка у него есть. Колеса можно взять у коляски, которая валяется за забором санатория. Еще он видел молочную флягу у двери столовой, куда привозят продукты. Как приспособить флягу к машине, Иван Сергеевич еще не знал, но чувствовал: фляга нужна. И еще надо завести друга, чтоб не скучно было путешествовать. Лучше собаку. Только надо научить ее говорить. И пистолет нужен, чтобы охотиться. А как же без пистолета?

Короче, завтра есть чем заняться. А если про него забудут, и он останется в углу?

Тогда лучше умереть. От этой мысли Иван Сергеевич даже обрадовался. Умереть назло – самое лучшее. Все будут плакать и жалеть: и Анька, и Людмила Петровна. И мама, и сестра Машка. И папа сразу вспомнит про пистолет. Пускай они себе нового мальчика заведут. А пистолет, значит, ему достанется? Нет уж, пусть лучше сломанный валяется.

А Иван Сергеевич попадет в рай. Рай Иван Сергеевич представлял как парк с дорожками и клумбами. По дорожкам гуляют люди, нюхают цветы и пьют бесплатную шипучку. Кому охота, подходит к смотровой площадке и смотрит в подзорную трубу на землю: как там они?

В самом углу обои отходили, и под бумажным пузырем что-то шуршало. Наверно, тараканы. Хорошо бы поймать таракана. Если нет собаки, пусть будет таракан.

Иван Сергеевич оглянулся: дверь была приоткрыта, и Людмилы Петровны не видно. Он поцарапал бумагу. Пузырь продавился, но не лопнул. Он послюнявил палец и стал тереть пузырь. Бумага промокла и прорвалась.

- Чуть не задавил, - сказал тонкий голосок, и в дырке показалась рыжеволосая головка. Крошечный человечек выпрыгнул на раскрытую ладонь Ивана Сергеевича. На человечке был красный свитер и синий комбинезон.

- Привет, - сказал он. – Ты чего здесь делаешь?

- В углу стою, - ответил Иван Сергеевич.

- Зачем? – удивился человечек.

- Воспитательница поставила, - назвал причину Иван Сергеевич.

- Зачем? – опять спросил человечек.

- Наказала, - объяснил Иван Сергеевич.

- За что?

- За ложку.

Человечек не удивился и кивнул.

- А я на войну иду, - сказал он. – Пошли со мной?

- А я наказан.

- А мы быстро. Никто не заметит.

И человечек достал из-за пазухи крошечную палочку и ткнул ею в ладонь Ивана Сергеевича.

Иван Сергеевич уменьшился и стал как человечек.

- Пошли, - сказал тот, отогнул кусок обоев над плинтусом и пролез в норку. Иван Сергеевич за ним.

В норке было темно. Но человечек взмахнул палочкой, и палочка засветилась как фонарик.

Из боковых отверстий высовывались огромные мышиные морды, пугались света и прятались обратно.

- Меня зовут Сверчок, - сообщил мальчик.

- А с кем мы воевать будем? – волновался Иван Сергеевич.

- С врагами, - ответил Сверчок, и Иван Сергеевич успокоился.

Подземный ход вывел на большую круглую поляну. Она была пуста.

- Сейчас начнется, - сказал Сверчок.

В небе послышался гул. Это летели самолеты.

- Делай, как я! – крикнул Сверчок. Он сжал руку в кулак, выставил указательный палец, прицелился и громко выстрелил ртом.

Один из самолетов загорелся и упал со взрывом.

Так же сделал и Иван Сергеевич. И сразу попал. Когда кончились самолеты, пошли танки. Они сгорали без остатка, даже пепла не оставалось.

А потом в атаку пошли солдаты. И тут у Сверчка и Ивана Сергеевича в пальцах кончились патроны. Их взяли в плен и стали допрашивать.

- Где спрятана Военная Тайна? – кричали враги.

- Не скажем! – отвечали Сверчок и Иван Сергеевич.

- Тогда мы вас пытать будем! – грозились враги.

- Пытайте! – смело отвечали Сверчок и Иван Сергеевич.

И их стали пытать. Не больно, понарошку. Но они ничего не сказали. Враги устали и заснули. Тогда Иван Сергеевич и Сверчок их перебили и убежали. Они прибежали в лес и раскопали Военную Тайну. Пришли назад и съели ее вместе с врагами, которые уже ожили и гоняли в футбол.

Потом они вернулись в угол. Сверчок дотронулся до Ивана Сергеевича другим концом палочки, и Иван Сергеевич стал как обычно. Договорились встретиться завтра.

- Я буду в углу! – пообещал Иван Сергеевич. Сверчок ушел обратно, а Иван Сергеевич сидел у норки, приподняв кусок обоев, и смотрел на удаляющийся огонек.

И не слышал, как его взяла на руки Людмила Петровна и отнесла в кровать. Положила, подоткнула одеяло и погладила по голове.

Утром Иван Сергеевич Рыбаков открыл глаза и увидел, как на рябиновой ветке перепрыгивают птицы, похожие на розовые шарики. Ветка тряслась, и кисть ледяных ягод стучала в стекло. Птицы были розовые, рябина красная, туман белый. Все было правильно.

Иван Сергеевич Рыбаков потянулся, повернулся и увидел на тумбочке чашку кофе с молоком и кусок пирожного. Или Военной Тайны?