Ройтих Алла

Говорят: как Новый Год встретишь, так его и проведешь. Но Лина, симпатичная тридцатилетняя женщина на восьмом месяце  беременности, имела полное право изменить “так” на “с кем“: 31 декабря прошлого года с ней случилось… с ней случилось…

Снега не было, и Дедам Морозам и Снегуркам в красочных витринах и в толпе приходилось улыбаться вдвое веселее, а игрушкам на елках гореть вдвое ярче, организовывая нужную атмосферу. Но все равно вечно жужжащую  красавицу-Москву  и ее оживленные  окрестности пронизывало  нечто, витающее в воздухе и сбивающее с толку, зажигающее  искрами глаза, не дающее ногам покоя из-за дурной головы. И называется это — праздник!

Впрочем, погода  все-таки была со  спецэффектами: гром, молния, ливень, превращающий сегодняшнюю картинку в фантазию импрессиониста.  Улица *** жила своей обычной гламурной жизнью, кокетничала заговорщиками-фонариками и искусительницами-вывесками. Линавышла из автобуса и огляделась. Боже мой!.. Машин больше, чем людей!.. Наверное, всех пешеходов уже передавили? Оставшиеся в живых улыбались,  тащили  полные сумки продуктов, подарков  других новогодних штучек. Парикмахерские были переполнены, и, несмотря на то, что Лина записалась на маникюр  и педикюр заранее, пришлось ждать. Она поудобнее устроилась на большом кожаном диване, раскрыла сумку и  бережно вынула две изящных упаковки — рождественские дары, преподнесенные ею себе, любимой и единственной: комплект из розового жемчуга, на который облизывалась весь год, и потрясающие  духи астрономической стоимости. Лина наконец-то позволила себе разориться: их компьютерная фирма получила солидную премию за сложный двухлетний  проект (кстати, под линыным руководством). Она повертела усладу в руках и положила обратно. Половина премии…

Вокруг сновали субтильные субчики с немыслимыми прическами,  женственными жестами и мимикой.

— Кофе? — мяукнул один из них сквозь хроническую искусственную улыбку.

— Да, пожалуйста, черный. Без сахара, но много молока.— Лина по- кошачьи зажмурилась, предвкушая…

Дево-юноша постарался, кофе был отменный. Озноб,  просто окаменивший на недружелюбном дожде, сменился приятной истомой, прогревшей до самых глубин.

Позвонила подруга, пригласила на вечеринку в клуб "Зеленый енот". Было обещано  веселье, вино, мясо и танцы. А кроме того…

— За тобой заедет некто…— дыхание  благодетельницы прерывалось от волнения.

— Ладно, — томно прошептала Лина, — надеюсь на твой вкус.

(У претендента нулевые шансы: после  окончательного разрыва с любимым  ее  сердце напоминало пустыню, выжженную ядерным взрывом: в нем не было даже намека на росток  любви . )

Принесли  горячую  мыльную воду. Разморенная Лина  с удовольствием замочила уставшие верхние и нижние конечности  и на пару минут отключилась. Успела увидеть сон: пушистая черная кошка наносила красный лак на коготки такой же роскошной белой.

— Подвиньтесь, пожалуйста, — скрипучий голос прервал дивную картинку.

Лина открыла глаза. Да, реальность всегда хуже снов! Перед ней стояли две женщины, к ней обращалась та, что помоложе. На пятом десятке, но  высушенная, уставшая от жизни. Некрасивая: попа — плоская, глаза — навыкат (а ведь должно быть наоборот!), одета  в нечто  немыслимое  по цвету и форме. Она совсем не вписывалась в сие элитное заведение. Обслуга?.. Похоже: бабулька, похожая на престарелую сумчатую и  крепко держащая ее под руку, — явно не простых кровей! Лет  восьмидесяти, но  поражала ее ухоженность и модность: cерая юбка с высокими разрезами и зеленый свитер — последний писк моды, обувь — просто  божественная, дорогие сумка и куртка, породистые драгоценности. Правда, немного портила агрессивная косметика в стиле индейцев перед  походом в чужие леса, но как иначе закроешь такие гигантские морщины? Она во все  протезы улыбалась, пугая белыми, как у мертвеца из фильма ужасов, деснами, и мелко вибрировала, как старая стиральная машинка. Уселась рядом, а сопровождающая зашла за ширму к косметичке. Лина снова попыталась расслабиться, но мешал пристальный взгляд, которым бабуся, казалось, хотела прожечь в ней дырку. Что он  таил?!. Мастер подлила Лине горячую  воду и попросила подождать еще 5-10 минут.

Вибрации рядом усилились: старушка запела что-то на французском, обнаружив абсолютный слух и очень приятное контральто. Только при этом она похлопывала себя по коленкам и строила странные рожицы. Потом прошептала, наклонившись к Лине:

— Он   через четверть часа будет на углу, у центральной почты ! Мы пойдем кушать жареные грибы и пить красное вино!

— Кто — он? — подняла брови Лина.

— Мартин! — старушка расплылась в мечтательной улыбке. — Правда, я  хороша сегодня?

— Неотразима! — Лина с трудом подавила смешок.

Все может быть, старички нынче любвеобильные. Наверное, и в самом деле  ждет Мартин, кенгуру лет ста пятидесяти, свою зазнобу на углу у центральной почты, напевая песни времен реставрации монархического строя во Франции…Можно лишь позавидовать!

— Ты не реагируй, она не в себе, —  мастер кивнула в сторону поющей и  принялась за Линыну правую  руку. — Ты же видишь, у нее сиделка…

— Зачем же она ее одну оставляет?

— А она не буйная, они уже год сюда ходят — и ничего, кроме песен и этого бормотания про Мартина. Между прочим, она из богатой семьи  и когда-то была известной певицей.

— Мартин, мой милый Мартин! Я покажу тебе свою потрясающую новую сумку! — старушка почему-то с вожделением смотрела на сумку Лины.

“Надо ее переставить” — не успела подумать, как бабуся схватила сумку и с девчоночьей прытью вылетела  на улицу. “Витаминов, наверное, много пьет — надо же,  какая быстрая! “ — промелькнуло в голове…

Никто ничего не заметил. Только маникюрша громко охнула…

В секунды вставив мокрые ноги в сапожки — на счастье, удобные, на плоском ходу, — Лина помчалась на угол, к почте. В  ней проснулся бойцовский дух,  неслась, как угорелая! Документы,  духи и жемчуг, очень дорогой мобильник последней модели, на который нет страховки, косметика на круглую сумму… Полжизни — в этой сумке!

Дождь закончился.  Смеркалось, но фонари еще не зажгли. Гонка была осложнена  темно-серым  туманом  и густой праздничной толпой.

Догнала, с убойной силой схватилась за сумку, но вырвать ее можно было лишь с руками:  сумчатая вцепилась острыми коготками — не отодрать! Невинно глядя в глаза, она твердила, как мантру:

— Придет Мартин и все расскажет!

Бой продолжался недолго: подъехала милицейская машина, Лину грубо схватили, встряхнули и стали запихивать в салон.

— Простите, мадам, — галантно обратился патрульный к старухе, — вы можете быть свободны.

Вокруг них начала собираться толпа, настрой которой выразил молодой человек с необъятным животом с глазами  умершего крокодила:

— Лимита чертова, пьяная рожа! Понаехали тут, мусор, погубили столицу! — Лицо его  перекосилось ненавистью и злостью. Хорошо, что не ударил!

Неудивительно : случаями возмутительных нападений гастрабайтеров на благопристойных пожилых граждан пестрели в том году все газетные передовицы...

Выбора не было, Лина (она заканчивала кембриджский университет) перешла на английский:

— Я гражданка другой страны, и это не я украла у нее сумку, а она — у меня! Она не в себе, я прошу забрать нас обеих и все перепроверить! Не рискуйте, не провоцируйте международный скандал!

К счастью, в толпе нашелся переводчик — все тот же толстяк с глазами крокодила. Стражи порядка переглянулись и решили не рисковать. Бабушка садилась в машину под собственное вибрирующее пение…

— Скажите ей, что везете к Мартину, на угол, к центральной почте. — Лина перешла на русский…

***

Стрелка часов в милицейском участке  беспощадно ползла в наступающий год. Ждали Мартина, а точнее —  какой-нибудь развязки. Замечательный получился праздник! Спасибо, бабуля! Лина еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. 

Пообщавшись с сумчатой и послушав несколько песен,  блюстители  наконец поняли, с кем имеют дело. К тому же, беспрерывно звонил мобильный, но бабуся сумку не открывала

— Бабушка, — уговаривали они, — это же Мартин вам  звонит!

— У него нет телефона, он придет сюда сам и все вам расскажет. Он всегда  знает, где меня найти! — был ответ…

Ну не драться же с ней! А если бы и драться, было понятно :   певица погибнет в бою, но сумку не отдаст!

Освобождение пришло неожиданно. В начале  одиннадцатого ночи в коридоре появился крупный широкоплечий мужчина лет тридцати, светлоглазый,  с умным,  жестко слепленным лицом: молодой следователь Александр Москвин. Он посмотрел на Лину, а она — на него. Амур нацелил сладкие ядовитые стрелы…

— Ну, наконец-то, Мартин! — бросилась к Александру старушка. — Почему ты так долго?..

Один из патрульных что-то шепнул следователю на ухо, и через пару минут сумка и Лина снова были вместе. Бабусю под руки куда-то увели.

Девушка  вышла на воздух. До полуночи оставалось чуть меньше часа.  Ну кто поверит, если  она расскажет? И этот парень, похожий на Мартина… Как током обожгло! Сердце, как ни странно, еще живо.  А  она думала — съела его боль неудач! Вернуться, как-то попытаться познакомиться? Попросить его вызвать ей такси? Но для начала надо вооружиться! Она подушилась новыми духами и обвила тонкую шею ниткой розового жемчуга…

Они столкнулись в дверях. Он запыхался и был растерян.

— Ой, а я думал, вы совсем пропали, придется злоупотребить служебным положением — вламываться к вам, выписав адрес из сегодняшней сводки! — Он легко, но очень выразительно к ней прикоснулся. — Давайте, я отвезу вас домой.

— А что с бабулей?

— C ней все в порядке, мы уже связались с родственниками. Ну, вперед, карета подана!

По дороге Александр рассказывал о себе, делая акцент на отсутствии дамы сердца и том, что в праздничную ночь скучает один.

В очередной раз зазвонил  ее мобильник.

— Где ты? Роберт приезжал, постоял у дома с четверть часа, тебе звонил — а ты все не…  — трубка кипела  негодованием.

— Не ждите меня, я тебе все потом объясню.

Лина искоса глянула   на своего спутника. Шепнула с мечтательной улыбкой:

— Мне очень нравится одно кафе на окраине, возле***. На первый взгляд —  ничего особенного, все, как и в других местах. Деревянные стены, свечки на столах, очень маленький зал. Романтический полумрак. Такая классная аура… Я несколько раз была там. Вокруг — пустырь, пески: район новый, еще не обстроенный. И в этом — вся прелесть! Поедем?..

— Конечно! — просиял он. — Я только переоденусь…

В окно заглянула молодая наглая луна. На ней сидел Новый Год, наряженный Амурчиком, и широко улыбался. Он был очень доволен.