Демьяненко Андрей

«Чёрт! Надо же было так заблудиться!» — думал Пьер.

Алик крепко сидел у него на плечах. Он радовался, смотрел по сторонам. Голова его в закатных лучах плавилась золотом. Лес был волшебным — многоцветие осени. То тут, то там торчали шляпы грибов в кляксах листьев, но это не радовало, Пьер не заметил направление, когда они отошли от машины. И это Россия. Её за полдня на кривой кобыле не обскачешь, а с Аликом на плечах — тем более.

После смерти Мари он долго искал маму Алику. Да, наверное, даже не жену, а маму своему сыну. Тогда бы она стала и подругой. Недавно ему сказали, что в России замечательные жёны. Он знал, ведь и Мари была оттуда. И поэтому и он, и Алик спокойно говорили по-русски.

Он искал. Искал в огнях столиц, но сотни поцелуев в лучах фонарей не убедили его в надёжности такого выбора. Женщины покупались на его акцент, на положение в обществе, а желания Пьера откатывались, как лафет орудия. Страна красавиц, неоправданных ожиданий. Возникало влечение, но Пьер смотрел в лицо Алика, поводил рукой по его соломенным волосам, гладил светлую кожу, и его эго сворачивалось в кокон.

И тут он встретил Андрея. Они крепко поддали в баре, и Пьер вывалил свою историю.
Андрей смеялся.

— Нет, не город! — хохотнул он. — Но направление правильное… — наконец, успокоился он, — Россия, — и говорил уже совершенно серьёзно. — Город, послушай, как звучит слово… Здесь все люди деформированные…

— Деформированные? — не понял Пьер.

— Да, испорченные. Езжай в глубинку. Именно там простые, добрые люди.

— А где эта Глубинка? — поинтересовался Пьер.

— В любую сторону от Москвы или Петербурга.

— Ты это откуда знаешь?

— Я думал. Я постоянно думаю прежде, чем написать.

— Ты писатель? — удивился Пьер.

— Писатель, — Андрей расхохотался. — Недавно я начал писать сказку, как человек из Франции приехал в Россию искать жену и заблудился в лесу.

— И что с ним случилось? — воскликнул Пьер.

— Не знаю, не дописал ещё.

Теперь Пьер заблудился. Ладно бы ещё один, но с Аликом… Не ночевать же в лесу!

— Ау! — раздалось где-то справа.

— А-а-а! — закричал Пьер.

— А-а-а! — радостно подхватил Алик.

Пьер взял правее.

«Ау» послышалось теперь намного левее.

«Не надо было так далеко отходить от машины», — ругал себя Пьер, ему за каждым деревом чудились медведи. Он не верил, когда ему говорили, что на Красной площади гуляют медведи, но здесь…

Лес становился всё ниже и жиже, под ногами хлюпала вода. Кроссовки безнадёжно промокли.

«Ау» уже слышалось отовсюду.

Пьер сделал шаг и провалился по пояс, он попытался выбраться, но провалился по грудь, жижа звала его ниже.

Пьер осторожно снял Алика с плеч и поставил на землю.

— Иди туда, Алик.

Алик уверенно замотал головой.

— Алик, там ждёт тебя мама, — соврал Пьер, и достал из нагрудного кармана мобильник — никакой связи.

Жижа звала его. И хотя он не шевелился, сантиметры его тела всасывал рот земли.

— Алик, надо идти туда! Мама там. Помнишь, я рассказывал тебе сказку, как Ваня прыгнул в кипяток? Он омолодился.

— Да, помню, — подтвердил Алик.

— Так я тот Ваня.

— Правда? — удивился Алик.

— Правда, — аккуратно кивнул Пьер и провалился по шею.

— И скоро ты придёшь? — спросил Алик.

— Когда ты найдёшь маму, — сказал Пьер.

«Хлюп», — сказала жижа и поглотила Пьера.

Алик улыбнулся. «Хорошо, папа, омолаживайся», — сказал Алик и пошёл прочь.

«Ау» раздалось совсем близко. Из-за деревьев вышел маленький чернявый, розовощёкий пацанёнок в тулупе шиворот-навыворот, он подошёл к булькающей жиже. Принюхался. Резко втянул ртом воздух.

«Ау!» — крикнул он.

— Алик, — представился малыш.

Чернявый посмотрел на него с недоверием.

— Там папа, — сказал Алик. — Он омолаживается. Как в сказке.

— Па-па, — проговорил чернявый.

— Ага, — согласился Алик. — А мама там, — и Алик махнул рукой.

— Ма-ма, — чернявый с трудом произносил слова. — Ау!

Он схватил Алика за руку и повлёк за собой. Кочки подворачивались под ноги, мелькали деревья.

Вдруг чернявый отпустил руку Алика и подтолкнул его вперёд. Алик пошёл.

— Фу-у-у, — выдохнула женщина. — Как я испугалась. Маленький, где твоя мама?

— Нет, — сообщил Алик.

— А папа? — спросила женщина.

— Нет.

— Ты потерялся?

— Да.

— Ау! — заголосила она.

«Ау! Ау! Ау!» — раздалось со всех сторон.

Женщина перекрестилась:

— Аука балуется. Знаешь, есть такой баловник… Шалит в лесу. Людей путает.

Стало заметно темнее.

— Где твои родители? — спросила она.

— Нет, — выдохнул Алик.

— А ты знаешь, где ты живёшь?

Алик помотал головой.

— Есть хочешь? — её пронзительные голубые глаза встряхнули душу Алика.

— Да.

Женщина заправила светлую чёлку под цветастый платок.

— Как же ты заблудился, маленький?

Из огромной корзины женщина достала пакет. Таких вкусных бутербродов Алик не ел никогда.

— Пойдём. Темнеет уже, — сказала женщина. — Меня Люда зовут. Пойдём домой.

Дом оказался недалеко. Они быстро вышли на опушку и, перейдя через лужок, оказались в низенькой избёнке на краю села. В сенях Люда стянула сапоги, сняла ватник. Провела Алика в комнату.

— Сейчас, сейчас, картошки отварю, — суетилась она. — Ты, златоглавый, проголодался по лесам бродить. Как зовут-то тебя, малыш, ты знаешь?

— Алик.

— Алик? — Люда тяжело выдохнула. — Моего сыночка тоже Алик звали.

В печи булькала картошка, на столе зеленели огурцы.

Люда высыпала собранные грибы на край стола и стала чистить их в большую кастрюлю.

— Представляешь, — говорила она. — У меня тоже был сынок. В лес ушёл, — слёзы покатились из её глаз, она тряхнула головой и зашторила лицо светом волос.

Алик взял огурец, на который долго смотрел, и громко захрустел.

Наутро Люда побежала к участковому.

— Влад, такая история приключилась, — и рассказала о встрече с Аликом.

— Ох, ничего себе! — изумился Влад. — Пошлём запрос в центр. Найдутся родители. Детей без родителей не бывает, — пошутил он. — Хочешь, отошлём пацанёнка в город?

— Нет! — испугалась Люда. — Пусть у меня пока…

Но «пока» растянулось. Ни через месяц, ни через два родители Алика не нашлись.

Алик смотрел в окно на выпавший снег и ждал папу. «Когда? Когда он омолодится? — думал он. — В сказках всё так быстро. Но папа говорил: «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается»». И Алик ждал.

Однажды он не выдержал. Люда ушла на работу. А он надел валеночки и пошёл в лес, ему показался на опушке силуэт отца.

«Ау!» — задорно разносилось в лесу...

— Аука! — крикнул Алик.

Чернявый тут же появился.

— Папа, — поджал губы Алик.

Аука схватил мальчика за руку и повлёк…

Алик узнал это место низкого леса. Но снег, снег кругом.

Алик топтался. Было холодно.

— Папа! — позвал он.

Аука выдохнул в снег. Растаяло пятно, и в этом пятне Алику показался образ отца.

— Алик! Алик! — донеслось издали.

— Мама, — выдохнул Алик.

Аука повлёк мальчика.

Люда стояла на опушке и в голос рыдала. Алик выбежал и обнял её за ноги.

— Мама! Мамочка! Не плачь!

— Маленький мой, — сквозь слёзы засмеялась Люда, — я думала, ты опять потерялся!

Она плакала и смеялась одновременно.

— Мамочка, — шептал Алик.

Чётко ступая по ребячьим следам, появился Пьер. Алик будто почувствовал это. Он оглянулся и улыбнулся.

«Это мой папа», — заявил он.

Пьер дрожал, он не понимал, как из осени попал в зиму.

За деревьями мелькнуло розовощёкое лицо Ауки.

Люда сняла ватник и накинула на плечи замёрзшему человеку.

— Где же ты плутал, папа? — спросила она.

Пьер сам ничего не понимал, он радовался, что Алик рядом, чувствовал тепло. И оттаивал.