Автор рецензии, судья: Татьяна Шереметева Догадки и наблюдения

1/2 финала. 2-й раунд. Поединок А

Автор рецензии, судья: Татьяна Шереметева

Автор новеллы: Джон Маверик
Название новеллы: «Циркач и проститутка»

Автор новеллы: Зеро Инкогнито
Название новеллы: «Что сказал Эйхенбаум?»

Джон Маверик  «Циркач и проститутка»

Герою новеллы было достаточно одного взгляда, чтобы понять — его пациентка фрау Клод умирает.
Читателю тоже  достаточно одного взгляда, чтобы почувствовать —  будет интересно.  Что автор знает то, что нам пока неизвестно.  А дальше — как повезет.  Захочет автор — и всё нам расскажет, и может,  даже объяснит нам, если что непонятно. А не захочет объяснять — так и будем  теряться в догадках.

Вы раньше знали, что эмоции в человеческой душе взвешены, как масло в воде? А про то, что умирающие  двуслойны? А что дождь может пахнуть мускатом и апельсинами? Я тоже нет.

Почему-то совсем не хочется спорить и говорить, что так не бывает. Почему-то есть ощущение, что автор пишет не просто так. Он знает. 

Потому что точные наблюдения и детали, которые и заставляют нас любить или не любить, принимать или не принимать, верить или не верить написанному, в данном случае  свидетельствуют под присягой: это так. И не стоит зря терять время и спорить с автором. Он знает.

Оказывается,  лоб  в старости похож на изжеванный собакой мячик. И в душе происходит радость узнавания. А ведь действительно похож! 
А память может быть полужидкой и медленно стекать, часто, по догадкам асессора, преодолевая законы гравитации, прямо в сердце. А старость может потихоньку прорисовывать сходство женщины с лежалой сливой. И уже хочется бежать к зеркалу  в надежде, что «еще нет». Вернее, «слива», конечно, уже есть, но все-таки еще не все потеряно. 

И как это получается? Объясняют же тебе  очень хорошим, чуть холодноватым русским языком, что  старушка  на глазах доктора превращается в птицу. А как превращается — ты не замечаешь.
И читаешь по третьему разу и пытаешься поймать тот момент, когда  «процесс пошел»,  и ухватить за хвост того белоснежного голубя. А точнее, голубку — молодую, прекрасную и совсем не похожую на лежалую сливу.

Да,  еще же браслет — тонкая змейка.  Лишенная глаз — маленьких сапфиров. Что это было? Метка дьявола для грешницы или подарок Бога женщине, которая полюбила?  И почему ей  так плохо жилось с этим браслетом? И почему все «припухлое и неудобное» поднялось от ноги  выше и, в финале, «застряло у нее где-то в районе груди»?

И куда полетит эта птица? В небеса  в поисках  Марио?  Или туда же, но спасаясь  от  лап дьявола?  В страхе, что сбудется  предчувствие и «он»  действительно  утащит ее  «туда».  И кто  он — этот «он»? А может, Марио и есть тот дьявол?

Хитрый автор, коварный Маверик,  сначала нас завлек,  рассказал и про эту бабку, и про  Марио.  А потом нас бросил.  И объяснять ничего не захотел. Да и рассказал далеко не все, что мог. И похоже, придется нам теряться в догадках. А дальше — как кому повезет. 
И я, недогадливая,  конечно же,  теряюсь. Но все равно — мне уже повезло. Почему-то присутствует такое вот ощущение.  

Зеро Инкогнито «Что сказал Эйхенбаум?»

Я уже высказывала свое мнение по поводу этой интересной работы. Поэтому здесь представляю практически тот же вариант.

Текст новеллы — отрывочное,  часто похожее на «patchwork» или, попросту говоря,  «лоскутное»  повествование, когда приходится брать в руки воображаемую иглу и «сшивать»  в одно целое отдельные части повествования. Это дает возможность почувствовать себя соучастником творческого процесса, что не может не льстить  самолюбию читателя и решительно настроенного на объективное судейство «Асессора».

Краски: они  есть, и они радуют глаз. Каждый из  участников семинара  обрисован  несколькими словами, но их уже не перепутаешь. У каждого своя роль и свой способ выразить  отношение к назревающему конфликту между преподавателем Лунцем и его  «семинаристами». Лунц — немножко фанфарон, немножко халтурщик, в очередной раз профанирующий и так сильно полинявший имидж сеятеля «разумного и вечного».

Стиль динамичный, эмоциональный, со своими «приливами и отливами».  (повторяющаяся картина заходящего солнца на морском берегу) и, увы, несколько  небрежный.
Вероятно, эмоциональная заряженность и прочие намеренные  отступления от концепции Эйхенбаума носят в данном случае  провокационный характер (некий «тизер»), поскольку  сами условия,  обязательные при написании новеллы, являются  не только предметом литературной дискуссии  по содержанию текста,  но и  стержневым элементом сюжета. 

Что прошло мимо, не  оставив послевкусия: самым невыразительным персонажем  оказался не шкаф с реактивами, а главный герой, тот самый «гений». Возможно, это задумка была такая — сделать его «никаким». Робкое заикание, маечка с ненавязчивой надписью “Fatum”, старые кеды. Оно и  понятно: как и всем «гениям»,  ему не нужны внешние доказательства своего преимущества перед остальными. Но   больше нет ничего.  Хотя «короля делает свита» и, может быть, стоит поверить на слово окружению «Задохлика».
Кстати,   умение формировать или предсказывать события  объяснить можно, на мой взгляд, не гениальностью, а, скорее,  даром ясновидения или  каким другим мистическим талантом.

Немножко о языке. «Монолит группы», который ощетинивается хищником,  это хорошо. Но когда тот же самый хищник на выдохе распадается на множество пушистых медвежат, по-моему, просто замечательно. Все ясно. Настроение схвачено.
Так, теперь небольшую ложку дегтя.
Литературный летний семинар; «самцы» около шкафа с заспиртованными уродами и девица Пикси с прической «Я не проснулась», которая известным по роли Шерон Стоун способом старается этих самцов обольстить, плохо вяжутся с обращением к ним преподавателя: «Дети».
«Блистательный юмор» и «эффектное остроумие» через запятую смотрятся «не очень». Попробовала отделить зерна от плевел, но не получилось.
Ну и «багряное солнце» вкупе с «пенистыми гребнями, которые лениво катились к берегу» и «адская боль» заставляют надеяться, что автор просто забыл взять в иронические кавычки эти до боли знакомые устойчивые словосочетания, которые при всем желании трудно назвать клише, но легко  отметить как штампы. 

Подводя итог, могу сказать, что  неожиданный финал новеллы получился несколько притянутым. Прямо за уши.  Была команда сделать концовку неожиданной  — и вот, пожалуйста.

Здесь есть «свой скелет», правда, не в шкафу, а рядом, в классной комнате. И этот скелет, как можно заметить, есть некая сквозная деталь. И заклеванный чайками (может,  Хичкок со своими «Птицами» тут «порылся» - не знаю), вставший перед этим на путь морального и физического выздоровления преподаватель Лунц  быстро сам становится похож на тот скелет. После того как чайки выклевали его глаза и содрали плоть с его бренных костей.  Действительно, совершенно неожиданно. 

Как резюме: на мой взгляд, этот «пирожок»  может быть вкусным. Он просто еще сырой.