Автор рецензии, судья: Александр Евсюков Что бы сказал Эйхенбаум о Gloria Mundi?

1/4-я финала конкурса. 1-й раунд. Поединок A
Автор рецензии, судья: Александр Евсюков

Автор: Зеро Инкогнито
Название произведения: «Что сказал Эйхенбаум?»

Автор: Шустерман Леонид
Название произведения: «Gloria Mundi»

Зеро Инкогнито  «Что сказал Эйхенбаум?» — Шустерман Леонид «Gloria Mundi»

Антиновелла автора, выступающего на конкурсе под псевдонимом Зеро Инкогнито,  должна была бы выглядеть брошенным вызовом всему и вся, этаким явлением рыцаря Айвенго по возвращении из Крестового похода. Но, в итоге, оказалась преисполнена демонстрацией подростковой обиды на условия конкурса, в котором этот текст почему-то участвует:

«отчего мы так любим навешивать ярлыки? — включился в разговор Философ.— Отчего на всё должна быть какая-то… классификация? Жизнь богаче и разнообразнее литературы, зачем нам рамки и границы? И потом, кто сказал, что Эйхенбаум это действительно говорил? Лично Вы это видели?»

Для полноты мозгового штурма логично было бы продолжить перечень вопросов: «Да кто такой этот Эйхенбаум? И кто ему вообще давал право голоса?..»

Стилистика текста неряшлива: здесь и тавтология («ни блистательный юмор, ни эффектное остроумие»), и смысловые неувязки с комическим эффектом («Самцы с заспиртованными уродами переключились на аппетитные колени Смазливой, которые Правдолюб уже заканчивал оформлять ярлыком «Похоть» или «…Лунц, не дождавшись финального луча, горестно похромал в номер»), и пристрастие к дешёвым стилистическим эффектам («багряный закат над морем кроваво сочился даже сквозь плотную материю» или «Адская боль пронзила глаз. Крики птиц заглушил звериный вопль, вырвавшийся из груди»).

Признаюсь, что за резкость, яркость и художественную выразительность (в том числе протестного настроения) я готов высоко оценить произведение, даже если оно не вполне совпадает с приведёнными критериями авторитетного учёного.

Увы, данный конкретный текст «Что сказал Эйхенбаум?» — из тех попыток пойти ва-банк, которые могут, как снискать громовую овацию, так и вызвать  резкое неприятие при некачественном исполнении. К сожалению, уровень художественных средств и осмысления действительности не позволяет говорить об удаче в каком бы то ни было направлении. Разве что: выговорился, полегчало…

В культурологическом эссе Леонида Шустермана «Gloria Mundi» сюжет сводится к описанию одной вечерней прогулки по Лондону, перемежаемой впечатлениями и ассоциациями. Нам рассказывается то о форме лондонских такси, то о восковом наследии Джека Потрошителя;  о казнях Джейн Грей и Анны Болейн; об особенностях доспехов ГенрихаVIII и о ещё одной интерпретации теории пассионарности. Здесь эта интерпретация такова: приходят молодые хохочущие варвары-туристы и, насмехаясь, свергают героев двухсотлетней давности: Наполеона, Веллингтона и Нельсона.

Разумеется, это ни разу не новелла — единственная возможная неожиданность здесь заключается в том, что хоть какое-то внешнее подобие события (визит семейки туристов в музей) здесь всё-таки совершается.

«Был бы это лучший или худший мир? Трудно сказать, но в одном этот мир был бы лучше: в нём мы бы говорили по-французски, а этот язык, пожалуй, поблагозвучнее опостылевшего английского» — сослагательные домыслы подобного рода имеют своих поклонников, но, на мой взгляд, больше разжижают текст, чем сообщают нам что-то по-настоящему содержательное.

Стиль изложения, за исключением мелких шероховатостей (как то «У девушки еще хватило мужества»), показался мне довольно ровным и функциональным.

Надеюсь, что вставшие на пути тезисы Эйхенбаума, в конечном итоге не лишат авторов их доли славы мирской.