Групповой этап, Группа "A", раунд 3
«Паганини». Когда читаешь это произведение, то отчего-то постоянно думаешь не о сюжете, а об авторе. Кто он? Чем занимается? Что за странный выбор темы? Отчего юмор такой злой? Почему в авторе понамешано столько антагонизмов? Каким образом автор сочетает в себе въедливость в деталях с поверхностным отношением к логике, а благородный порыв популяризатора с полным нежеланием что-то объяснять, да и вообще вводить в курс специфических вопросов и понятий? Думаю, автору, прежде чем браться за перо, следует немного разобраться в себе. А именно: что, собственно, он хочет от литературы. Если автор пишет для себя, обеспечивая психологическую разрядку после каких-то многотрудных занятий в другой сфере деятельности, то тогда всё в порядке. Выкурил, к примеру, сигаретку, или там сходил в кикбоксинг, навешал люлей инструктору, написал анекдотец для «ЯПлакалЪ» и всё в порядке. Но тогда, извините. вам не к нам. И не стоит мучить ни читателя, ни судей провалами логики и «замаскированными» мыслями. У него, читателя, и своих заморочек на работе хватает. У него, читателя, на работе и своих малиновых пиджаков полно, которые хоть и сменили имидж, усевшись в кресло руководителя, но умнее не стали, и указания этой публики с тех пор ни понятнее, ни логичнее, ни внятнее не получаются. Так, мычание «по понятиям»…
Не обижайтесь, Ирина. Я, как судья, должен рецензировать не автора, а произведение, и, где-то в обзорах, уже обещал не переходить на личности. Но у Вас случай особый, и потому рискну дать Вам добрый совет. Автор Вы, безусловно, интересный и способный, возможно даже талантливый: в отдельных выражениях уже сейчас чувствуется железная хватка сатирика, а кое-что настолько метко бьёт в цель, что достойно растаскивания на цитаты. Но Вам необходимо выйти из своего закрытого специфического мира к читателю, или же наоборот, взять читателя за руку и повести за собой. Сейчас Вы живете отдельно, читатель отдельно. Он не понимает, что происходит у вас, и что вы хотите ему сказать. Не стоит думать, что если что-то понятно лично вам, и является естественным в вашем внутреннем мире, то и читателю понятно тоже. Выражаясь по-простому, нужно научиться смотреть на сюжет глазами неосведомлённого в ваших планах и обстоятельствах читателя. Важно научиться «влезать» в его «шкуру».
Тогда ваши тексты будут читаться легко и упоительно, а смех читателя станет искренним и неудержимым, но не мучительным и спотыкающимся, как у героев Жванецкого: «Есть у нас грузин по фамилии Горидзе, а зовут его Авас»
Предметно:
«Билеты были выписаны на имя господина Паганини Василия Васильевича и его супруги Паганини Веры Викторовны. Длинновласый президент на купюрах, рассыпанных по столу, как-то кривенько и насмешливо улыбаясь, косил правым глазом на одинаковые серийные номера». Смешно. Очень. Вопрос в том, кто над чем будет смеяться. Лично я, выражаясь сленгом ваших персонажей, «не вкурил». Учитывая, что до меня всегда доходило, как до жирафа, я, объективности ради, показал финал другим людям. Одни — решили, что Малиновый фальшивомонетчик. И что он искренне отблагодарил двух «Паганиней» за доставленное удовольствие, правда отблагодарил тем, что у него было в изобилии. А билеты — следствие тупости. Другие — что Малиновый большой шутник и стёбарь. Паганини сфальшивил? Сфальшивил. И «ответка» прилетела в виде сувенирных денег. И сувенирного билета. Кто-то решил, что всё по-честному, потому то в тексте фигурирует контракт. Но им непонятно, отчего «Верочка тихонько плакала». Хотя многие подумали, что Верочка плакала от радости, но тогда непонятно, с какой стати Василий сбежал нервно покашливая. Или не сбежал? Кого-то смутила улыбка президента, кого-то одинаковые серийные номера. Кто-то на номера не обратил внимания, но восхитился щедростью Малинового: подарить виллу на Канарах всего лишь за полчаса насилия над инструментом — круто. Я подумал, что вилла — это жильё Малинового, а кто-то решил, что это аренда. Есть читатели, поверившие, что в финале Василий, нервно покашливая, идёт мочить Малинового, а есть подумавшие о бегстве от жены. Вопросы, вопросы, вопросы… Вопросы, убивающие драйв, убивающие темп, убивающие смех. И снижающие оценки судей. В общем, будьте ближе к читателю. Спуститесь с высот. И он к вам потянется.
Понравилось: «Дирижер уронил нос на грудь и задвигал ноздрями», «Не волнуйтесь, мы вас покормим», «продолжал отрабатывать на трех», «завершил эффектным пиччикато».
Очень мощно: «…затравленно огляделся, оттянул душившую бабочку, нашарил глазами ошарашенную Розу, злобно вздернул скрипку и, что было силы, засучил смычком по струнам. Малиновый раскрыл рот». Поразительно меткий подбор каждого слова. Сочетание причины и следствия: «засучил — раскрыл рот», найдено для комического эффекта идеально.
Не понравилось: «Казалось, все поголовье скотного двора сгрудилось в ресторанной зале, отчаянно блея и кукарекая. Время от времени улавливалось рычание трактора на полях и визг электропилы. А, что? Накося вам Паганини! Василий Васильевич вошел в раж и жарил вовсю. Дробно выстукивала морзянка, пролетали самолеты, гремели взрывы, трещал калаш, выла сирена». Здесь в чём-то перебор, в чём-то вульгарно. В любом случае стилистически неоднородно, выбивается из общей тональности. Диссонанс. Но что удручает больше всего — недостойно самого автора. Ведь автор буквально в этом же абзаце эффектно блистал меткими и яркими штрихами, такими как: «дирижер уронил нос на грудь», «откуда-то сбоку возник сухонький старичок и засеменил к дирижерскому пульту», «дирижер обнюхал оркестр выдающимся хрящеватым носом и простер руки». Согласитесь, это филигранное владение словом: властными, размашистыми мазками автор лаконично, но «смачно» — рисует очень яркий, живой, выпуклый образ действа. При этом схвачена вся суть специфики этого несколько закрытого для публики мира, вся его типичность. И даже все его «тараканы». Браво!
Ну так что же вы, автор, тут же «пустили петуха»? Не вяжется это «блея и кукарекая» с вашим же стилем, и с вашем же уровнем. Раздражают все эти «мукнула», «мумукнула». Вы же можете лучше, ярче и точнее! К чему вам этот примитив на грани пошлости?
Общее впечатление от «Паганини» двойственное, противоречивое. Меткие, отточенные фразы порою соседствуют с уровнем начинающего графомана. Высокий штиль соседствует с пошлостью. Вульгаризмы допустимы в прямой речи Малинового, но в речи от автора опасны: они — подрывают доверие читателя. Стилизация под специфику «малинового мира» неубедительна. Тут какой-то винегрет из уголовной фени и речи подростка пубертатного возраста, неделю назад сбежавшего в подворотню из интеллигентной семьи профессора с кафедры криптографии. Текст неоднороден по качеству вычитки, по уделённому на правку времени. Изыски соседствуют с ляпами, излишняя детализация на второстепенном — с резкой утратой интереса автора к деталям в связи с уходом в неведомые высоты авторских мечтаний, где простому смертному логика рассказчика становится непонятной. Ощущение, что автор то увлекается, то теряет интерес к своему занятию. Начало затянуто, много ненужных подробностей. Очень, очень важно тщательно продумывать зачин, уделять ему максимум внимания, и шлифовать, шлифовать. Зачин не должен «провисать», он должен быть как тост, как выстрел. Есть нестыковки и несуразности. Например, зачем начинающему огороднику читать инструкцию садовода? Совершенно не нужно мучить читателя неясностями с таинственными занятиями Верочки в запертой комнате. Вы хотели интригу? К сожалению, не получилось. Вышло удручающее недоразумение с попыткой читателя перечитать текст заново в поисках подсказки, которая, возможно, была упущена при первом прочтении. Подсказка не нашлась, а вот темп чтения потерян. Но в наше судорожное время с бешенным ритмом жизни и пересыщенностью информацией этого вполне достаточно, чтобы читатель захлопнул книгу, и больше к данному автору не вернулся. Никогда.
У автора есть невероятный потенциал. Но видно несерьёзное, факультативное, по остаточному принципу отношение к писательству. Автор способный, с большими возможностями, но для успеха надо больше работать. Как впрочем, и в любом деле. Поэтому вернусь к тому, что уже писал вначале: «А что, собственно, автор хочет от литературы?». Пора определяться.
***
«Дед Мороз без ПМЖ». Странное дело: мой судейский жребий постоянно подкидывает на оценку совершенно изуверские комбинации: то требуется из двух откровенно плохих работ выбрать в качестве победителя (!) наименее плохую, то из двух очень сильных и профессиональных — лучшую среди равных. То оба конкурсанта шутники, то оба пишут за пределами общечеловеческой логики. Сейчас жребий лёг так, что обе работы соперниц заставляют думать не о прозе, а об авторах.
Скажу сразу: мне не очень понятно, что заставило Елену выбрать такую странную тему. А ещё признаюсь, что рецензировать сожительство на кладбище — совсем не мой конёк. Дед Мороз? Конечно, хотелось праздника, светлого праздника. Но… И вот, вроде бы Дед Мороз, вроде бы — праздник, но дед оказался без ПМЖ. Точнее БОМЖ (здесь аббревиатура). Затем пошли призраки, кошмары, и скоро мы оказались на кладбище. Нет, не моё это, не моё. Тем более, что тут сюжетно столько всего понамешано, что довольно быстро теряешь нить рассуждений автора, затем смысл, далее логику, и, наконец, — всякую охоту читать.
С одной стороны, текст произведения сколочен крепко по всем законам сопромата. И придраться особо не к чему. Но, с другой стороны, всё выписано как-то неубедительно. Далеко от жизненных реалий. Скажете, что автор использует мистические элементы? Правильно. Но кто сказал, что мистика разрешает нарушать логику, и уносить действие в полный отрыв от жизни? Мистика тоже должна появляться вовремя. А вот отчего Негину мучают кошмары, которые «тянут к ней когтистые руки» — мне непонятно. Скажите, она любила? Любила, несомненно. Ведь сказано: «И до того она убивалась по мужу, что…». Я, конечно, не психолог и не психиатр, но, тем не менее, плохо представляю, чтобы любимый человек, покинувший нас, приходил во сне с когтистыми руками. Чисто с этической точки зрения я бы вообще не стал на эту тему шутить, тем более — в таком вульгарном ключе. Впрочем, это дело автора, но лично меня, как читателя, это оттолкнуло.
Сомнительно, чтобы покойный муж создал настолько нетерпимую обстановку, что Негина не могла находиться дома даже днём. Сомнительно, что психотерапевты со стажем переходят на работу в церковь торговать свечками. Сомнительно, что психотерапевт пропишет ходить на могилку. Сомнительно, что если человек боится призраков покойных, то найдет благодать именно на кладбище. Сомнительно, что любящий человек обознается, перепутав бомжа с мужем, если она «посвятила себя мужу, который в течение двадцати лет был для нее и сыном, и отцом, и мужем, и единственным другом». Сомнительны непонятные состояния Негиной в её кладбищенских похождениях: там вообще что-то странное в её неумении контролировать обстановку, постоянная утрата ориентации в пространстве и во времени, стирание границ между сном и явью. Какие-то травы, какая-то нора, куда её заносят, как вещь, и делают с ней, что хотят. Бомж то уходит, то появляется, то они расстаются (зачем?), то спят, то рассказывают биографию, до догоняют на тропинке, то встречаются и заново пересказывают ту же биографию. Какие-то слишком уж извилистые сюжетные ходы для примитивной, в общем-то, ситуации. Короче говоря, сомнения, сомнения, сомнения.
Самое большое моё недовольство вызвали стилистические приёмы Елены. Мне показалось, что она не определилась в своём личном отношение к персонажам. Она их то жалеет, то презирает. Отсюда стилистические метания. Неоднородность языка просто на корню губит произведение. Помимо этого есть и громадная стратегическая ошибка: не стоило выбирать стилизацию речи от автора в ключе псевдо-деревенского, народного языка. У Вас, извините, все персонажи, вплоть до бабульки, торгующей свечками, — с высшим образованием. Мало того, трое даже с преподавательским опытом. Вы не находите, что это особая среда, с особым, выше среднестатистического, уровнем культуры общения? Так отчего они у вас разговаривают как портовые биндюжники? И при чём здесь, сопромат? Кстати, почему именно сопромат? Сопромат, как и прочая механика, хоть теоретическая, хоть прикладная, это вообще-то такая дисциплина мышления, что дополнительных 20% специфической терминологической лексики русского языка впиваются в ваш мозг наглухо. И этот расширенный русский язык ни один студент, прикладывающий момент силы к преподавательской голове, уже не выбьет до смерти. В конце концов, постройте эпюру касательных напряжений, и убедитесь сами. Однако вернёмся к стилизации речи от автора: я ещё могу понять, что автор выступает от лица полуграмотной лимиты, которая завидует счастью (радуется несчастью) соседей, работающих на кафедре. Хотя мне это кажется неудачным, но, тем не менее, понять это можно. Но отчего стилизация прямой речи трёх преподавателей и психолога со стажем — также выбрана из лексикона комбайнёров?
«А уж если приспичило в стужу по могилкам шляться, экипируйся соответственно! Что напялила, а? … Еще чуть-чуть, и кони бы двинула, дурища!». Ну да, ну да… «А разбойник этот, рыдая, принялся рассказывать Нине о том, как преподавал в университете сопромат, и как студенты ему башку проломили за вредность». Нет, Елена, знаете, как-то не впечатлило. Да и в душе ничего не оставило. Мимо.
***
Подытожим. Честно говоря, читая и перечитывая оба произведения, так и не понял, для чего они написаны. Оба — сыроваты и не до конца реализованы. Оба стилистически неоднородны, оба имеют двусмысленности во многих фразах, в обоих нарушение причинно-следственных связей (по крайней мере, их нечёткое обозначение). В общем, неопределённость и невнятность во всех смыслах. Однако «Паганини» — по крайней мере, нескучен, вызвал неудержимый смех и оставил впечатление. Особо хочется отметить удачные, наполненные тонкой иронией едкие фразы, которые хочется растащить на цитаты. Предпочтение отдаю «Паганини».
Суббота, 7 апреля 2018
|
(0)
