Групповой этап, Группа "B", раунд 2
Как-то раз, один хамоватый дирижёр, повёрнутый на кубинском роме, услышав по радио симфонию Баха, в крайней степени раздражения запустил бокал венецианского стекла в радиоприёмник. Выдержав массированный напор площадной брани, а также убогий лексикон, свойственный скорее гопоте из подворотни, нежели всемирно известному ценителю музыки, читатель, наконец, узнаёт, что дирижёру не понравилось исполнение. Вероятно предполагалось, что это смешно — смотрите, читатель буквально корчится от гомерического хохота, когда грозят насовать по почкам с двукратной досылкой — но автор неугомонен, и, для пущей важности, решает сразить всех неожиданным финалом. Ну что ж… сразил: стоически вытерпев целую серию глумлений и надругательств над русской словесностью, обкуренный до одури и пьяный на два пальца читатель, продравшись сквозь чудовищный частокол интонационных знаков препинания, всего лишь выясняет, что дирижёр не узнал сам себя. Всё.
А далее возникает вопрос: зачем авторы приходят на конкурс, что ищут, и чего ждут? Убеждён, что великое множество причин можно свести всего к двум-трём, или их различным комбинациям. А именно: хотят восхищения собой, любимым; хотят оценить свой уровень; хотят учиться на своих или чужих ошибках, используя рецензии судей.
В данном случае, если мы имеем первую причину, то автор, безусловно, ошибся адресом. По второму варианту — цель будет достигнута. А вот третий вариант в плане реализации довольно эфемерен. Всё дело в том, что небрежность нечистоплотно изготовленного текста настолько вопиюща, что ничего, кроме раздражения при попытке анализа не вызывает. Да и какой анализ возможен, если рецензент не просто раздражён, а фактически выведен из равновесия? Здесь требуется стрессоустойчивость школьного учителя, не привыкшего изображать реверансы, а сурово карающего красным карандашом. Вообще-то, чисто по-человечески, я понимаю и мотивы, и настроение автора: он только что родил нечто совершенно свежее, и настолько выдающееся, что в благом порыве осчастливить человечество спешил так, что не хватило терпения привести новорождённого в порядок. Я не рискну язвить в данной ситуации: кто из нас не был творцом, и кто не гордился своим детищем? Но ради всех святых, каким бы любимым ни было ваше дитя, отчего бы не удосужиться его причесать, отмыть и освежить мятую рубашку, прежде чем вывести в люди?
По моему глубокому убеждению, предметом критики должно быть произведение, а не сам автор. Если критик скатывается на уровень травли автора, то, во-первых, это подло — автор зависим, и ответить не может — а во вторых, мы это уже проходили. Но я отступлю от собственных правил — и тем самым, возможно, сберегу время творческих метаний и автору, и читателям, и судьям. Избавлю от иллюзий, так сказать. И дам совет, опрометчиво перейдя на личности: прежде чем решиться сообщить что-то важное человечеству, — побудьте некоторое время читателем, изучите классику. Возможно, всё важное уже кто-то сказал до вас. Помимо прочего, это заметно расширяет кругозор, и поднимает общий уровень. Неплохо быть специалистом в какой-либо экзотической предметной области: тогда у вас появляется шанс научить невежду-читателя чему-то стоящему. Ну а если быть интересным специалистом не судьба, то можно проявить чудеса наблюдательности в повседневной жизни — подмечать курьёзное в обыденном, видеть скрытую логику событий, замечать тенденции и делать выводы. Если уж и этого не дано, — взять себя за шкирку, встряхнуть, и — запихнуть в гущу событий. Возможно, и будет, чем удивить читателя. На этом — всё! И пусть дисквалифицирует меня администрация, я не против.
А пока я ещё здесь, попробую отработать. И? И снова здравствуйте: инквизитора вызывали? Он — прибыл. И у него есть несколько вопросов, на которые кому-то придётся ответить:
«…от удовольствия жизни сладко зажмурился и стал погружаться в мир собственных представлений». Представлений о чём? Лично я, как правило, погружаюсь в мир собственных грёз. От радостей жизни. Но Чичилла решительно отметает традиции и наскучившие фразеологизмы. Браво. Просто разрыв шаблона.
«…крепкий гаванский ром, от которого исходил аромат приятного вечера». Ром, пахнущий вечером — весьма смелый образ.
«Наслаждаясь букетом из рома, Роберто провёл возле носа бокал». Сначала букет, который торчит из рома, вызвал у меня всего лишь лёгкое беспокойство. Но когда неугомонный Чичилла взялся водить букетом возле носа — я оказался в совершенном замешательстве.
«…Роберто провёл возле носа бокал, и пригубил самую малость, от чего его мысли стали меняться в лучшую сторону». Странно… Отчего до этого я думал о Чечилле лучше? Выходит, гадкие у Чечиллы мысли, пока он не выпьет?
«Глоток кубинского рома оставил во рту приятную послевкусицу». Сначала не понял, где. Оказывается во рту. Потом не понял что. Оказалось — послевкусие.
«…проникая во все капилляры души, он провоцировал мысли на благородство». И всё же первое впечатление о Чечилле — самое верное. Грязные у него мысли. Настолько грязные, что благие намерения капилляров Чечилла воспринимает, как провокацию.
«И так, погружение в эйфорию – уже началось! Началось погружение в другое измерение жизни…, вот он, тот нежный цветок душевного состояния, всё это так тонко, что нужно ценить просто бесплатно, ещё чуть-чуть, ещё самую малость, и с неба посыпятся яркие звёзды! (наверное, многие знают, как это бывает…, поэтому дальше описывать просто не будуууууу)» Да… Здесь масса, просто масса вопросов. «И так». А что, собственно, «так», и отчего именно «так»? Я правильно понимаю, что вначале было как-то по-другому, а следом приключилось именно «так»? Чечилла, безусловно, занятный малый. Просто диву даёшься, как иные умеют проводить время. Сначала так, потом эдак, затем снова так. «Нежный цветок душевного состояния». Слишком цветисто. Не осилил. «Так тонко, что нужно ценить просто бесплатно». Отчего же бесплатно? На том лишь основании, что тонко? А если так, то при чём здесь звёзды, которые «посыпятся», если ещё чуть-чуть? Кстати, чего именно «чуть-чуть», и кто именно «чуть-чуть»?
«Наверное, многие знают, как это бывает…, поэтому дальше описывать просто не будуууууу». Лично я — как это бывает — не знаю. Скажем так: я такой сложной конструкции мироощущения никогда не испытывал. Но у меня есть другой опыт. Делюсь: поищите в сети значение терминов «фокализация», «фокальный персонаж». Может это избавит от судорожных метаний между точками зрения.
«Он нашел в себе дар и был доволен как слон». Какой дар? Два абзаца Чичилла изводил читателя курительными процедурами и видами Неаполя сквозь гаванский, а временами кубинский ром. Но в чём его дар, и почему от его находки любой смертный становится довольным, как слон, Чичилла сообщить так и не удосужился.
Полноте. Я думаю, и трёх абзацев с Чичиллы хватит. Другие авторы ждут.
Да, чуть не забыл. К достоинствам произведения следует отнести мощную познавательную составляющую. Лично я узнал для себя много нового. А именно:
— итальянские дирижёры ругаются как сапожники;
— итальянские дирижёры настолько свирепы, что хрупкая конституция не является препятствием насовать оппоненту по почкам;
— в Неаполе радиоприёмники имеют обыкновение самопроизвольно включаться;
— итальянцы любят использовать итальянские слова, например слово «перке»;
— когда итальянка хочет всплеснуть руками, то она это делает по-итальянски;
— если итальянка всплескивает руками по-итальянски, то у неё округляются глаза, как у кошки, которой рыбу дали только понюхать;
— если кошке дать понюхать рыбу, то у неё округляются глаза;
— бокал из венецианского стекла весит, как противотанковая граната;
— в русском языке слово «руководить» буквально означает: «рукою водить и указывать палочкой»;
— в традициях итальянских дирижёров принято, по обыкновению, использовать русскоязычную терминологию: они не знают, есть ли в профессиональном сленге итальянских дирижёров такое понятие, как «рукою водить»;
— Италия богата идиоматическими выражениями. Например, если в стрессовой ситуации хотят успокоить, просят налить «на два пальца выше Роберто»;
— одна из симфоний Иоганна Себастьяна Баха называется «знаменитая». Её именно так и объявляют итальянские дикторы итальянского радио;
— в Италии, в отличие от России, существует звание «заслуженный дирижер»;
— на итальянском радио итальянские дикторы говорят на итальянском языке.
В качестве бонуса за гигантский объём просветительской работы, проделанной автором, поделюсь личным опытом: вульгаризм — в технологии литературного ремесла приём довольно опасный. Будучи обоюдоострым, он может помочь автору, а может и уничтожить. Поэтому использование этого приёма должно быть обосновано. Применяют его осторожно, и почти всегда только в прямой речи персонажа. Цель применения — обозначить принадлежность персонажа к определённой социальной среде, проиллюстрировать низкий уровень культуры, дать понимание о степени деградации… А вот использовать вульгаризм, дабы рассмешить недалёкого читателя… — простите, но это уже дурновкусие.
***
Человечество, развиваясь стремительно, не перестаёт удивлять всё более причудливыми формами новаторства. Здесь, вероятно, следует сделать одно уточнение относительно «причудливости» форм: всё дело в том, что новаторство новаторству — рознь. Точно так же, как и новатор — новатору. Пока один новатор предлагает — на пользу человечеству — использовать винт Архимеда в кухонной мясорубке, другой новатор приспосабливает шнек этой же мясорубки в качестве своего рода детектора лжи. И тоже — на пользу человечеству. Заметим, что причудливость проявляется не только в цели новаторства (например, установить более доверительные отношения с неразговорчивым оппонентом), но ещё и в формах («Чёрный квадрат» Малевича), методах (Стахановский метод, метод Монте-Карло, метод Рунге-Кутты), средствах (аквафумигатор «Раптор»), и даже инструментарии (гвозди для прибивания мошонки к брусчатке Красной площади).
Удивляет разброс нравственных ориентиров между отдельными группами новаторов, и вызывает оторопь гигантская пропасть между интеллектуальными уровнями наиболее ярких представителей передового отряда человечества: очевидно, что использование электроутюга в качестве «сыворотки правды» не требует специальных инженерных познаний в области однофазного переменного тока. Не думаю, что пытливый дознаватель знаком с формулой вычисления мощности, различает понятие мощности активной и мощности реактивной, и, уж тем более, что-то слышал про угол сдвига фаз, в широких народных массах находчиво именуемый «косинусом». Мы почти уверены, что упомянутый новатор имеет довольно туманное представление об инженерных методах испытания изоляции «на пробой», или о медицинских аспектах воздействия тепловой энергии на мягкие ткани, а уж тем более — о профилактике аутизма, однако это не мешает ему довольно эффективно использовать нестандартный инструментарий в беседах с коллегой-интравертом.
Причудливость не чужда и новаторству в литературе. Об этом с удовольствием думаем мы, смакуя изыски некоей новой литературной формы под названием «Зарисовки вчерашнего дня». Простите, «Зарисовки вчерашнего дня 2». Разумеется, злые языки не преминут язвительно заметить, что автор «исписался», что «пик творчества пройден», «идеи иссякли», а сам творец — уже и не творец вовсе, а жалкий копировщик, докатившийся до кальки с самого себя. И всё это на том лишь шатком основании, что новатор не смог придумать ничего лучше, чем озаглавить очередное творение старым способом, всего лишь добавив к прежнему названию цифру «2». Однако не станем горячиться, и в своём исследовании не будем столь категоричны. Возможно, автор нас ещё удивит: мы почти уверены, что в «двойке» скрыт некий подтекст, требующий неторопливого осмысления.
«Он поднял руку. Взял её за подбородок. Сжал. Потряс в такт её движению, но перпендикулярно. Она на секунду открыла глаза. Посмотрела со звериным удовольствием. Зло». Время от времени в литературе случается нечто, что мы назвали бы непривычным для критика словом «прорыв». Согласитесь, это слово гораздо точнее и ярче любого литературоведческого термина обозначает совершенно новый способ реализации поставленной задачи. Подбородок, который автор обнаруживает у руки — безусловно настолько необычный ход, что боимся, массовый читатель к такому изложению событий ещё не готов. Дальнейшее действо и вовсе поставит его в тупик: руку, взятую за подбородок, трясут в такт её движению. Но перпендикулярно. Мы согласны, что для жлобствующего примитива, лениво хрустящего чипсами под истерики «Дома-2», происходящее — интеллектуально непостижимо. Ещё бы: получается, что глагол «взять» предполагает, что руку берут за подбородок, то есть ладонью одной руки берут подбородок другой. Затем трясут в такт её движению. Но перпендикулярно. Адепт «Дома-2» просто свихнётся, когда попытается понять, как две сцепленные за подбородок руки можно одновременно трясти в разных (перпендикулярных) направлениях. «Не удивительно, — возмутится озадаченный адепт, — что после такого насилия рука посмотрела со звериным удовольствием. Зло». Но позвольте, господа! Нельзя же рассуждать так прямолинейно! Человечество всё дальше абстрагируется от примитивного документирования реальности; человечество, развиваясь интеллектуально, всё дальше уходит в мир образов, схем, символов, иллюзий и мнимых величин. Мы же не падаем в обморок от фразы «Солнце взошло», хотя никаких ступеней, а тем более лестницы, по которой можно взойти, у Солнца нет. И, если у руки нет подбородка в анатомическом смысле, это ещё не значит, что автор не может взять её за подбородок. Примитивность вашего личного образного мышления не должна служить причиной, по которой следует стреножить новатора в полёте мысли. Не приземляйте автора! Лучше попробуйте созреть до его творчества, попытайтесь взлететь вслед за ним!
Конечно любой читатель, а особенно читатель искушённый, вправе спросить нас: «Отчего вы так горячо защищаете этого автора? И в чём заключается его новаторство? В чём, с позволения сказать, состоит элемент новизны?» Отвечаем. Автор применил новую систему образного мышления, основанную на методе интеллектуальной отсечки. Суть метода интеллектуальной отсечки заключается в активном применении различных пороговых фильтров, отсеивающих логический кретинизм и другие проявления заниженных умственных способностей — от общего потока расширенного сознания высокого уровня когнитивности. Или, выражаясь по-простому: «Дураки здесь не ходят». Отсеяв убогих, автор-новатор погружает нас в блистательный мир интеллектуальной логической игры, которую мы бы назвали «Игра в дедукцию». Почему в дедукцию? Отвечаем: обычных приёмов отсеять плебс, таких, как подтекст, аллюзии, умолчание, лаконизм, — ему показалось мало. Он разобрал на запчасти стройную конструкцию абзаца, каждую пятую деталь попрятал в отдельные ящички, которые закрыл на ключ, а ключ положил в сейф, шифр которого съел во избежание. Пунктуацию почему-то оставил… «Это писатель, или голимый напёрсточник? — возмутится ранимый читатель. — Мы пришли предложения читать, или морочиться, куда он чего шхерит?» Так вот, ранимый читатель пусть возьмёт себя в руки, расслабится, и попробует получить удовольствие. От игры мысли. Изберём в качестве наиболее яркого примера интеллектуальной отсечки эпизод с мусоровозом. Читаем: «Молодая женщина внимательно разглядывала мусоровоз, остановившийся рядом — отвлеклась от зеркала заднего вида, держа помаду в руке». Разумеется, недалёкий адепт «Дома-2» тут же возопит: «Да где это вы видели молодую женщину, оборудованную зеркалом заднего вида?». Язвительно заметим: «Именно! Именно молодая — как раз и оборудована». Но мы, критики, не вправе язвить, и давайте уж простим нам нашу маленькую слабость. Успокойтесь. Мы, критики, на то и нужны, чтобы раскрыть глаза широким массам, провести, так сказать, разъяснительную работу, вместо того чтобы заклеймить, навесить ярлыки, и вообще поставить на вид. Разъясняем: всем убогим — автор оставил небольшую подсказку. Здесь в первую очередь следует выделить ключевые опорные точки. Их две: слова «молодая» и «помада». Далее следует добавить промежуточные опорные точки. Добавляем: чем озабочена молодая? Правильно: внешностью. Чем корректируется внешность молодой? Правильно: помадой. Какой метод контроля применяется при коррекции внешности молодой с помощью помады? Зеркало. В состав какого инструментального средства входит зеркало? В состав косметички. Какое второе, опциональное применение у косметички помимо первого, основного? Правильно: скрытое, не привлекающее внимание наблюдение за объектом вожделения противоположного пола. Итак, мы получили ключевые и промежуточные опорные точки! Далее по опорным точкам выстраиваем логическую цепочку: «Мусоровоз — водитель — симпатичный — рассмотреть — скрытно — зеркало — косметичка — помада — молодая женщина». Ах, как всё просто: автор хотел обратить наше внимание на молодую женщину, которая в мусоровозе обнаружила симпатичного паренька, но, дабы не обнадёживать потенциального ухажёра раньше времени, установила за ним скрытое наблюдение методом зеркала заднего вида, активно применяемого тем же пареньком в мусоровозе. Забавно, но пареньку, в силу мужского логического кретинизма, невдомёк, что косметичка — это тоже своего рода шофёрское зеркало заднего вида.
И тут многие читатели возмутятся: «А не пошёл бы ваш новатор со своими интеллектуальными отсечками куда подальше? Начальство-де, и так на работе весь мозг выпило. У нас-де, и так вся работа сплошной детектив и психологический триллер безо всякой дедукции. Имеем мы право хоть дома расслабиться, и почитать что-то нежное, возвышенное, безо всяких там рук с перпендикулярными подбородками и сук, которых за ягодицы снизу? Да мы за это время четыре других богоугодных книги прочесть успеем, пока вы тут нам интеллектуальное изнасилование в мусоровозе устроили!». Справедливо. Лично у нас разбор эстетики загадочного образа «Внутренняя часть ладони» — занял трое суток. Или вскрытие подтекста третьего уровня: «Андрюша увидел глаза. Они быстро исчезли за маминой спиной» — три часа, но эти три часа стали возможны после двухчасовых размышлений над шарадой: «Резко встав и плотно накрыв кровать одеялом», где ключ к разгадке глаз за маминой спиной крылся в слове «накрыв», а указателем на ключ «накрыв» — стали сразу два слова: «резко» и «плотно». Временами нам становилось дурно, мерещились то напёрстки, то Фёдоры Михайловичи; кто-то странный просился в наш мозг, иногда раздавалась настойчивая просьба выйти, но мы же не жалуемся? У нас — свободная страна. Не хотите — не читайте.
Заметим, что автор — большой шутник. Совершив интеллектуальное изнасилование в мусоровозе, он отсылает не доросших до его творчества к «Дому-2». Разве не поняли? А двойка в заглавии? Но автор не жесток. Он не добивает. Тем, кто пока ещё не вырос, тем, кто пока ещё примитивен, найдётся своя подслащенная пилюля. Хотите пилюлю? Отсылаем вас к зарисовке «Александр Фёдорович». Попробуйте сами: «Женщина в регистратуре оторвалась от медицинской карты». Ну? Фёдор Михайлович. Ну? Ну же! Регистратура — больница — Достоевский. Ну? Что-о-о у нас написал Достоевский? Ну? Господи, ну вот же подсказка: «Умные, как минимум на фоне других людей, их окружающих…» Медицинский антоним слова «умный» — какой? Ну, про кого написал Достоевский? Двойка в названии «Зарисовки». Дом-два. Где держат тех, про кого Достоевский? Куда нам всем идти, кто не понял автора? Куда-куда?
Короче, там вылечат нас всех.
***
Что касается немого вопроса авторов относительно итогов поединка №19… Извольте. Если бьёте свою суку внутренней стороной, то насовать постарайтесь с двойной досылкой. Тогда любая женщина с зеркалом заднего вида нальёт вам на пару пальцев. Жаль, что вы этого не поняли. Вот и стала непобеда одного непоражением другого. Выигрыш проигравшего я, к сожалению, вынужден засчитать, как проигрыш победителя. А как это — разбирайтесь сами. Я ведь тоже шутник. Не хуже ваших авторов.
Суббота, 24 марта 2018
|
(0)
