Автор рецензии, судья: Татьяна Шереметева Кто там Автор: Белкин-Ханадеев Игорь Произведение: «В дверях»

А кто «Там», не знает, на самом деле, никто.  Дверь – это не только граница между своими и чужим миром, это еще и грань между известным и тем неведомым, что однажды может войти в твой дом и разрушить твою жизнь.

Работа Игоря Белкина-Ханадеева названа «В дверях». Значит, жди каких-то событий.  Ощущение тревоги очень быстро набирает силу и переходит в чувство уверенности, что надо ждать беды. Об этом говорят детали, в которых, как мы знаем, скрыты все черти, или же дьяволы. Как кому нравится.

Вот и утюг сердито плюется паром, вот уже и ожог на руке, вот и ненужная, намертво пришкваренная складка на рукаве. Все не так, все плохо, жизнь на глазах расползается по швам.  

Знакомые грустные приметы нашего быта.  Нелепая женская сумка с пожитками для больницы на плече у отца, деньги за операцию хирургу, анестезиологу, завотделения. И то, что есть как и в самой лучшей в мире больнице Джона Хопкинса, что в Балтиморе, так и в самой зачумленной районной больничке, где больные ходят по нужде во двор: Два Выхода. Через один уйдут своими ногами, через другой – увезут навечно.

Унижение всегда ужасно. Унижение близкого, родного, согнутого болезнью, да еще на твоих глазах, – непереносимо. И кто через это не прошел, тот, наверное, жил на прекрасных и далеких островах счастья, но не в нашем отечестве.

И оно, унижение, в этом рассказе присутствует, оно говорит, кричит само за себя, кажется, даже без участия автора.

Напряжение растет, впереди неизвестность и робкая надежда, что, может быть, пронесет, может, еще все наладится… А может, окажется слишком поздно.  Поздно и ненужно. И что тогда делать, герою повествования страшно даже подумать.

Хотя правильнее – героя здесь два. Есть сын и его отец, когда-то, наверное, сильный и волевой человек – бывший военный, из того, памятного нам поколения.

Сын уже взрослый, уже сам имеет ребенка, но до сих пор, как видно, сохраняет детскую веру в то, что его отец знает больше и лучше, просто потому, что он старший.  И слушая рассказ отца о своей жизни, сын понимает, что случись ему говорить о себе, сказать, наверное, особенно будет нечего.

И здесь уже речь идет не только о состоявшейся или несостоявшейся личной судьбе, но и о судьбе поколений.

Почему-то так бывает, так случается и довольно часто. Судьба отцов оказывается более значительной, чем судьба их сыновей. И что тому причина – гнилое ли время, в котором барахтаются их взрослые дети, или неумение человека продраться через топь и выбраться на твердую почву, сказать трудно. У каждого это получается или не получается по-своему.

Вот такие размышления посетили судию во время чтения этой работы.

А в это время в дверях…

А в это время в дверях не происходит ничего особенного: ложная тревога. И потому все еще впереди: и неизвестность, и тоскливое ожидание, и надежда, и радость, и разочарование, и все то, что называется «жизнь».

Если разобраться, то все мы находимся «в дверях», и что каждого из нас ждет за порогом, нам знать не дано.

Но мы отчаиваться не будем. Ибо не мы первые и уж точно, не мы последние. Мы будем делать свое дело, любить дорогих нам людей, беречь отцов, у кого они живы, ценить жизнь и помнить о них – о дверях.

Полезное знание, хотя, как и всякое другое, дарящее нам еще одну печаль.