Групповой этап, Группа "D", раунд 2
Брилёв Анатолий, «Хвостик»
Мальчику для новогоднего наряда нужен настоящий заячий хвостик. Потому что приз за лучший костюм – игрушечный танк. Придется отдать за хвостик одно из мальчишеских сокровищ: ножик. Весь рассказ наполнен размышлениями об этом и попутными бытовыми движениями героя – что он делал, делает и как именно, что вспоминает, а вспоминает он много чего. В итоге он идет за вожделенным хвостиком к другому мальчику, попадает в метель, но его спасают.
Вместо максимальных 15 в тексте 22 тысячи знаков. Да, я помню, в задании указано, что по договору с администрацией конкурса это допускается. Но мне кажется, столь длинный текст не оправдан важностью деталей. Многое можно было бы сократить, например, подробности одевания мальчика и его завтрака, воспоминания о родственниках, городе, а также бесконечные повторы, как ему жалко ножика. Слово «жалко» повторяется семь раз. Неужели нельзя показать это как-то иначе? Например, что он передумал отдавать ножик, потом снова решил – словом, изобразить сомнения.
В рассказе огромное количество мелких, никуда не ведущих нитей и деталей. Можно оставить что-то главное, а второстепенное опустить. Понимаю: автору дорога каждая подробность внутреннего мира героя, то, как он в своем воображении проживает каждый миг – то есть антураж места действия, косвенная характеристика ребенка. Но я читатель, и мне кое-что мешает.
Как говорил кто-то из философов, слова необходимы, чтобы поймать мысль, а когда мысль поймана – они не нужны. А тут я постоянно спотыкаюсь о некоторые корявости текста, они мешают мне погружаться во внутренний мир героя. Из-за шероховатостей я все время чувствую рассказчика, тем самым он заслоняет от меня происходящее.
«…за первое место за защиту карнавального костюма»
Защищают диссертации, насколько мне известно, а про костюм можно сказать проще: «Приз (или «подарок») за лучший карнавальный костюм».
«Мишка должен был принести ножик или значок, и обмен наконец состояться»
Не знаю, почему, но такая формулировка коробит. «Обмен состояться» торчит отдельно и смешит. «Мишка должен был принести ножик и обменяться» или «совершить обмен» не привлекло бы моего критического внимания.
«Ножика было жалко, но картина перед глазами с ездящим по полу настоящим танком была настолько реальной, что последние сомнения были решительно отброшены».
Два раза «было-была», и во всем следующем абзаце – еще три раза это слово. И «ездящим» неуклюже. Можно ведь облегчить громоздкость примерно так:
«Не хотелось отдавать ножик, но восхитительный танк в воображении ехал по полу и окончательно отбросил все сомнения».
«В отдельной коробочке лежали два танчика, эмблемы с петлиц дяди Коли, которые он привёз из армии, гвардейский значок, который Мишка никогда и никому не отдал бы даже под расстрелом и складной ножик».
Слово «который» повторяется два раза в одном предложении. Это такое же сорное слово, как «было» и «были». В данном рассказе полтора десятка «которых» в разных вариантах, это много.
Если не учитывать всё это, то рассказ вышел живой, относящийся по жанру, скорее, к детской литературе. А герой – настоящий.
Сазонов Вадим, «Каждый найдет, что вспомнить»
Главный герой умирает, сорвавшись с балкона, потому что выпил много алкоголя, а потом перелезал от соседей в свою квартиру, где забыл ключ. Смерть не прерывает его ощущений и мыслей, но теперь они другие. В рассказе почти ничего не происходит, кроме описания этих ощущений и мимолетного общения с такими же, как он.
За первую фразу – аплодисменты. Она мгновенно вызывает любопытство и заставляет читать дальше. Мне нравится, когда не надо с усилием погружаться в предлагаемые обстоятельства, а тебя сразу окунают.
Хотя в этом тексте тоже есть шероховатости, например:
«…на поиски конторы, которая специализируется на вскрытие дверей»
На «вскрытии», конечно.
Но в целом любопытство так тянет читать дальше, что мелких царапин не замечаешь, и я не буду упоминать остальные.
В первой части рассказ ритмичнее, более складный, что ли. Дальше ритм слегка рассыпается, но лишь слегка. Немного диссонирует разухабистая манера рассказчика с серьезными его мыслями. Но для возникновения иронического эффекта так, возможно, и надо.
Повествование обрывается на полуслове. Обычно я этого не люблю, но в данном случае, к моему собственному удивлению, возникло ощущение полета, то есть той самой вечности, которая перестала героя пугать.
Итак, поединок, где встретились два текста. Первый о живых, второй об умерших. Первый до предела насыщен подробностями и мельчайшими деталями, второй смазан, как в тумане, абсолютно не визуален. Первый о мальчике и его сильном желании получить игрушку, о готовности чем-то для этого пожертвовать. Второй – ни о чем, в сущности, и в то же время, как мне показалось, о многом. Первый многословен, воображению тут нечего делать, этот текст – готовое кино, яркое и тем интересное. У второго между словами многозначительные пустоты, и их читательское воображение сразу заполняет собственными ощущениями. По этой причине выбираю в победители второй. А также за ироничность стиля, за удивление и за то, как последняя фраза обрывается в вечность. Вторник, 28 марта 2017
|
