Автор рецензии, судья: Татьяна Шереметева Невидимые миру слезы

1/8 финала, Поединок "A", раунд 1

Автор:  Лариса Городецкая
Произведение: «Ты мое солнышко?»

Невидимые миру слезы.

Эти слова принадлежат Чехову.  С тех пор прошло  больше ста лет,  а слова не теряют своей актуальности.  Наоборот. И об их первоначальном, глубоко ироничном значении, чаще всего уже не вспоминают. 

Жизнь, видите ли, не та. Слез, наверное, не стало больше. Просто каждому времени – свои слезы.  Хотя и это, наверное, не так. Душа человеческая  во все времена болит  одинаково.

Невидимые миру слезы. О них не рассказывают, их не показывают, с ними  просто живут.  Иногда долго, иногда – всю жизнь.

А если о них говорят, то это в книгах, музыке и кино. По-сути, все искусство, созданное человечеством, это невидимые миру слезы.  Если бы было можно просто нареветься, а потом, все еще всхлипывая  и вытирая нос чем придется (носового платка в таких случаях как назло рядом не оказывается), заснуть, чтобы наутро начать новую жизнь,  на свет не появилось бы то, что нам  так необходимо  читать, слушать и смотреть.

История каждой женщины – это готовый сценарий для фильма. Так сказал когда-то сценарист Виктор Мережко. И с ним трудно не согласиться. Только копни, только разговори вот такую – которая среднестатистическая и не особенно красивая, а часто даже  неухоженная и давно уже не  спит на черных простынях в спальне, усыпанной розами, – и там окажется такое! Там окажется, прежде всего, океан слез. Тех, которые невидимые миру.

Лариса Городецкая про это хорошо знает.  Это знание ощущается в каждой детали,  в незаметных ремарках, которые делают повествование о незнакомой нам женщине узнаваемым.

Мы ведь все мечтаем примерно о том же. Наедине или в  окружении посторонних  – очень хочется, чтобы тебя любили. И так хочется любить самой:  это не столько о том, что там, на тех простынях происходит, а о чем плачет душа невидимыми миру слезами.

И если у женщины есть кого любить, да она горы свернет, чтобы было все, как он любит, чтобы унитаз блестел и маникюр был, и ноги, замученные общественным транспортом, стали у Золушки на балу,  и чтобы все так вкусно и красиво, и сама, как нимфа, и взгляд такой втягивающий, так что он уже понимает, что совершенно пропал. 

И кто бы объяснил, как это у нее получается,  потому что еще час назад  была она вполне обычной  нашинской кракозяброй.  Ну, впрочем, как и все мы. Судия решительно отказывается верить, это только он, в смысле она,  кракозябра. Не кракозябристей других.  

Лариса нам рассказала об  одной женщине, но за ней стоят переживания многих. Тех, кого автор, в силу профессии, терпеливо выслушивал, тех, кто доверял ей самое потаенное – эти свои невидимые миру слезы.

Хочется сказать автору спасибо за многое.

И  за то, что услышала легкий упрек в невинном: «Я сегодня на взводе с шести утра». Его почти нет, он прозрачен, как утренний свет в шесть утра.  Но он есть.

И за «сверкающий, как праздник»,  женский общественный туалет, и за сытую усталость вместо сексуальных подвигов – всяких там кама и сутры.

И за то, что, оказывается,  не так легко пожаловаться даже ему, самому близкому и любимому. А почему? А потому что умных книжек надо читать меньше. А может, просто потому, что нелегко это. Мы же помним, что главные слезы – глубоко в душе и рассказать о них бывает  очень сложно.

Спасибо и за нежность, которая «досталась телефонным проводам». Тяжело, когда  не успеваешь сказать все, что так нужно и именно сейчас.

И за королевский ужин, который  «сморщился».  И за «женщину под боком». Кто себя таковой никогда не ощущал, бросьте в судию тяжелым булыжником. Он, которая она,  не боится. Потому что таких особей женского полу нет. А кто говорит, что это не так, или обманывает, или обманывается.  

А вот в автора швыряться ничем не нужно. Разве что тяжелыми букетами тех роз, которые дарят женщинам любящие мужчины. Но он, в смысле она, наверное, только улыбнется. Потому очень много знает и про розы, и про женщин, и про невидимые миру слезы.