Автор рецензии, судья: Марина Рыбникова Страсти по Ронсару

Полуфинал, Поединок "A", раунд 1

Автор: Зеро Инкогнито
Произведение: «Вернемся оба — я и ты»

Автор: Анатолий Башков
Произведение: «Что наша жизнь? Игра …»

Автор: Зеро Инкогнито
Название произведения: Вернемся оба — я и ты

Я так спешил к тебе (отчаянье берет!),
А ты и поцелуй едва мне подарила.
Невкусный поцелуй, холодный, как могила…

Вот к чему бы это мне было в понедельник вечером вспоминать поэзию Ронсара, когда мое внимание оказалось полностью поглощено прозой Зеро Инкогнито? С чего вдруг я придумала впадать в безнадежное уныние, в то время как меня старательно пытались заинтриговать, удивить, взволновать, заставить сопереживать, наконец? Почему не затрепетала сжатая невидимой рукой сочувствия к судьбам главных героев сердечная мышца? Потому что главное, что обязано было случиться во время моего погружения в художественный мир произведения с обнадеживающим названием «Вернемся оба — я и ты», так и не произошло: те чувства и эмоции, которыми герои должны были бы щедро поделиться со мной, своим невидимым зрителем, автор почему-то решил жестко лимитировать. Вместо дышащей человеческими страстями многоплановой и многокрасочной, в формате 5D, истории мне пришлось довольствоваться жестким каркасом сюжетной конструкции, лишь слегка сбрызнутым адреналином, тестостероном, фенилэтиламином и прочими составляющими гормонального коктейля. Если рассматривать данный рассказ как синопсис, то последний явно удался, причем настолько, что автора хочется незамедлительно начать дергать за рукав, дабы из этого рукава… нет, не озеро материализовалось, как у Царевны-лягушки, а полноценное произведение потекло – прямо на читательский монитор. Но если все же попробовать трактовать текст как новеллу, тогда начинаются читательские страдания в ронсаровском духе. Перед нами, по сути, литературный аналог матрешки: сначала смотришь — вроде как о незадавшейся любви хочет рассказать автор, потом — бац! — уже и производственно-политическая драма на подходе с продажными менеджерами да западными конкурентами. Задумка — блеск, не хватает только куда более тщательной проработанности. Я понимаю, что должна была проникнуться любовными переживаниями молодой брюнетки Ольги Павловны Кочетковой. Готова я была к такому повороту событий? На все сто! Удалось ли мне это? Да нисколько! А как иначе, если разъезжающая на кабриолете «Порше 356» стройная женщина, одевающаяся в стиле «а ля гарсон», почему-то не удосужилась даже описать внешность объекта своего обожания? Единственное, что я смогла выудить из её многословия, — Гена Бочаров жил небом и ездил на байке. Зато Ольга уделяет столько внимания своему коллеге Денису Девятову, что я невольно начинаю подозревать автора в весьма поверхностном знании того, кем по-настоящему заинтересована героиня. Денис и пухленький коротышка, и безобидный болтун, и хохмач-виртуоз, и любитель яблок, и пожиратель пончиков. На его тщательно прописанном фоне преданный небу Гена выглядит, несмотря на свою предполагаемую брутальность, довольно-таки бледно. И даже упоминание героиней «ежика его волос» ситуацию ничуть не спасает. И это всё, с чем ассоциируется любимый мужчина у любящей женщины? Небо, байк, ежик? Интересный джентльменский набор. Возможно, Ольга Павловна таким образом старательно глушит нет-нет да и напоминающее о себе чувство, но вышеупомянутый трехкомпонентный комплект всё больше убеждает меня в том, что героиня на самом деле умудрилась одурачить собственного создателя. Кстати, немного ниже ежика, буквально через несколько абзацев, упоминается, что «милашка брюнетка» «в ежовых рукавицах». Возможно, таким ассоциативным по принципу колючести рядом автор хотел подчеркнуть внутреннее родство Гены и Ольги, вот только и это звучит довольно-таки спорно (ежовыми рукавицами да погладить ежик волос?.. Не моя фантазия, между прочим, насчет поглаживания, а героини). Более того, мало того что внешность самого дорогого для Ольги человека осталась для меня загадкой, так ещё и совершенно непонятно, как вообще развивались их отношения. Информации, выцепленной из воспоминаний Кочетковой, ноль и сколько-то там сотых процента. И это не информация даже, а намек. Ни тебе хоть каких-нибудь подробностей о совместно проведенном времени, ни единого реанимированного в памяти романтического эпизода, кроме случайно вырвавшегося из глубин сознания неожиданного мнемического протуберанца, связанного почему-то опять с байком, – ничего! Вообще, мне их отношения напоминают некий производственный роман, участников которого на самом деле — ай-я-яй! — не двое, не трое даже, а четверо: Ольга, Гена, работа Ольги и работа Гены. «Приглашение, от которого она не могла отказаться — работа в Центре имени Хруничева. Геннадий был связан своим контрактом и неутолимой жаждой полетов. Общие планы в одночасье рухнули, потянув за собой отношения». И по-настоящему сильные чувства, мне показалось, судя опять же по скудным сведениям, у героини вызывает не обладатель байка, а вверенный ей проект и средства передвижения. Недаром героиня придирчиво фиксирует, кто на чем ездит. Кстати, вот это: «Ольга ночевала на работе, но к стендовым испытаниям отдел нагнал упущенное», — лучше бы подкорректировать, заменив «но» на «и», а то такое впечатление складывается, что во время этих самых ночевок героиня вкалывала вредителем, однако вопреки её проискам работа отделом всё же была выполнена.

В общем, по поводу вышеобозначенных любовных недоразумений так и вспоминается следующий обмен репликами героев совсем другого романа:

Завулон. О чем жалеет женщина?

Алиса. О любви.

Вот и я жалею — что настоящего чувства между героями так и не ощутила.

Помимо квази-любовной, в рассказе прочерчена ещё одна линия — человеческой алчности и продажности. Точнее, не прочерчена, а всего лишь обозначена — эдаким пунктиром. Автор скупо информирует меня о том, что в то время, как героиня пытается справиться с проектом и собственными чувствами к позавчерашнему возлюбленному, её полутораметровый коллега Денис Девятов борется за победу в номинации «Плодожорка года», уничтожая все попадающиеся под руку, а точнее, под перочинный нож яблоки, и это, как становится ясно в финале, не случайно, поскольку нервишки у продавшего душу западным конкурентам пацана шалят нешуточно. И опять всё слишком схематично. Интрига не ощущается, а домысливается, и то благодаря лишь авторскому оповещению, запущенному прямо в наморщенный от попыток разобраться, что к чему, читательский лоб:

«— Да, согласовали. Бочаров полетит.
— Ваша протеже все карты спутала, но выхода у него нет — скоро обязательно себя проявит, — заявил Игнатьич.

Имени в разговоре названо не было, но Ольга приняла все на свой счет. Задело, что в ней хотели видеть зиц-председателя при более опытном Девятове. Сразу возник вопрос — зачем? Безумно дорогие часы Дениса, его новенький «Феррари» и бесконечные похвальбы быстроходной яхтой у сочинского пирса. Мелькнула мысль — перепроверить все, что касалось финансирования: поставки оборудования, соответствие его заявленному качеству. Дальше — отчетность: акты комплектации, расхода и списания, рекламации… Но вдруг ее словно током ударило: «Бочаров полетит» и «выхода у него нет», — назойливо завертелось в голове. Ольга испугалась. Тон Игнатьича не сулил ничего хорошего. Но Гена!..»

Дальше мы с героиней стремительно убеждаемся в том, что с отчетностью всё в порядке, и я окончательно теряю и без того иссякшие запасы интереса к данному рассказу. Да, а что мне остается делать, если вначале поманили, пообещали, заинтриговали, а в результате красочный фантик оказался без конфеты? Тем более от кого я получила такую неожиданность — от автора «Ангелов», замечательной истории, которая отлично продемонстрировала умение её создателя творить особый художественный мир и пробуждать в читателе целую гамму чувств? Э-хе-хе… Ну да ладно, не будем вздыхать, лучше дочитаем Ронсара:

Диана Феба так целует дважды в год,
Невеста — жениха, когда кругом народ,
И внучка бабушку. Ужель ты разлюбила?
Где сладость томная, где жар, и страсть, и сила,
И нежность губ твоих? Иль горек стал мой рот?
Учись у голубей: они весь день украдкой,
Целуясь клювом в клюв, воркуют в неге сладкой,
И для забав любви им даже мало дня.
Так я прошу тебя, как это мне ни грустно:
Ты лучше никогда уж не целуй меня,
А хочешь целовать — так уж целуйся вкусно.

В общем, не знаю, насколько мне удалось заинтриговать автора произведения обращением к образцу западноевропейской лирики, но в рамках данного обзора стихотворение французского поэта выступает как читательская рекомендация Зеро Инкогнито для дальнейшего творчества.
А пока — увы! «Увы» и автору, и мне, читателю. К сожалению, только сорок баллов.

Автор: Башков Анатолий
Название произведения: Что наша жизнь? Игра …

Ну ничего себе развитие событий! Вот уж точно пути конкурсные неисповедимы! Совсем недавно в режиме строго засекреченной частной переписки (сдержанным шепотом в 100 децибел: «Литобзор «О святых и блаженных», пометка в правом нижнем углу с изображением слегка деформированного воздушного шарика. При правильном нажатии на шарик пропуск в рубрику «Комментарии к литобзору» гарантируется. Вход посторонним строго рекомендуется») мною было изложено видение рассказа, который я рассматривала как прилагающийся к позапрошлому раунду приз-сюрприз, и вдруг — на тебе! — мне выпадает оценивать балльность именно этого рассказа Анатолия Башкова! Но самое интересное не это. А потому, минуя описание своего восприятия произведения (дабы не мучать автора повторением того, о чем он уже осведомлен), перехожу непосредственно к откровению. Итак, чего я меньше всего ожидала от самой себя, так это неожиданного пророчества. Анатолий, если Вы сейчас читаете мой обзор… хотя, конечно, сейчас не читаете, поскольку невозможно сразу и мне писать, и Вам читать… так вот, Ваш рассказ действительно остается для меня вне конкуренции, потому что по итогам данного раунда получает шестьдесят баллов. Интересная задумка, интригующее развитие событий и герои, за которыми было любопытно наблюдать (ой, и как тут опять не вспомнить Мишу Васина?), таки совершили свое дело.