Автор рецензии, судья: Марина Рыбникова Галопом по Лас-Вегасу со снежинкой на ладони

1/16 финала, группа H, раунд 2

Автор: Гамсахурдия Георгий
Произведение: «Снежинка на ладони»

Автор: Зеро Инкогнито
Произведение: «Обратная сторона медали, или порой любить лучше издали»

Обратная сторона медали, или порой любить лучше издали

Я очень люблю путешествовать, а потому поначалу обрадовалась, решив, что мне крупно повезло в воскресное мартовское утро и совсем необязательно дожидаться очередного отпуска, а можно уже прямо сейчас побывать в Лас-Вегасе благодаря моей новой знакомой по имени Юлька. Правда, вскоре я поняла, что с рассказчицей мне явно не повезло. Вроде и ничего себе девчонка, говорят, живая такая, легкая на подъем, пусть и взбалмошная слегка и не вполне организованная, но вот как собеседница просто беда. Видимо, от обнаруженного несоответствия собственных иллюзий заграничным реалиям так впала в ступор, что разговорить я её не смогла, как ни старалась.

— Юль, — попыталась я привести девушку в чувство, — так что же тебя так поразило?

А она в ответ, как зомби, уставилась на меня остекленевшими глазами:

— Народа на улице почти не было, лишь изредка встречались сидящие прямо на обочине дороги личности с явным присутствием на лице признаков нездорового образа жизни.

Я (пока ещё надеясь, что смогу её растормошить):

— А как они выглядели? Как были одеты? Что, вот так и сидели, уставившись в небо?

Пауза. Потом в ответ отстраненное, словно начитываемое диктором:

— Нищета просто поражала своими масштабами. Дома, если их можно так назвать, зачастую являлись составленными вместе и, бог знает как, не падающими деревянными щитами и мазанками. Всё это походило на сараи, будки, а порой на шалаши.

— Наверное, там очень грязно? — предположила я. — Горы мусора? Поднимающиеся в воздух, как в «Красоте по-американски», полиэтиленовые пакеты?

Молчание. Ответ пришел через минуту, причем по-прежнему безэмоциональным голосом утомленного бесконечными переездами-перелетами комментатора, для которого всякие Вегасы уже не повод для удивления, а вполне себе серые будни:

— А вдали мелькали огни развлекательных комплексов, создавая ужасающий контраст тому месту, где я находилась. Я не могла поверить, что это Лас-Вегас. Здесь не было кафе, парикмахерских, офисных зданий — ничего, говорящего о том, что здесь живут люди. Лишь изредка попадались на глаза захудалые магазинчики.

— А что вокруг этих магазинчиков? Пальмы, заросли кукурузы, кактусы, пустыня? Может, где-то были вбиты в землю колья, на которых сохло белье?

Снова молчание.

Ну, думаю, и шарахнули же по ней эти впечатления. А ведь как, говорят, она хотела посетить этот чудо-город, как мечтала о встрече с ним.

— Хорошо, едем дальше. Вы же в этом месте ненадолго задержались?

Небольшое оживление.

— Город стал обычным, магазины, кафе, люди, животные. Привычная размеренная жизнь маленького города. Сразу бросились в глаза плохо одетые люди с какими-то пакетами, сумками, авоськами, бродящие вдоль пунктов общественного питания, магазинов, сидящие на лавочках, на ступеньках зданий, большая часть из них постоянно что-то жевала. Люди выглядели бомжами, и было их гораздо больше, чем можно увидеть в среднестатистическом российском городе.

Ну, слава тебе, господи, обрадовалась я, решив, что Юлька понемногу оттаяла от полученного шока и сейчас сквозь мелкодисперсный информационный фильтр прорвутся настоящие, живые эмоции.

— Юль, если город стал обычным, а жизнь показалась привычной, то я не совсем поняла вот что: эти плохо одетые люди, большая часть из которых что-то постоянно жевала и которые выглядели бомжами и при этом бросались в глаза, были единственными обитателями города или там встречались и вполне благополучные граждане? Ты сначала упоминаешь каких-то людей, но непонятно, что они собой представляют, как одеты, есть ли среди них дети, наконец. И что делали эти практически бомжи в городе? Работали? Приходили за бесплатной едой? И какие дома в городе? Малоэтажные? Или встречаются высотки? А улицы широкие? Автомобилей много?

Молчание.

— Но хотя бы ту самую вегасовскую роскошь, которую ты так мечтала увидеть, тебе показали?

Глаза по-прежнему оставались стеклянными, вот только разглядеть сквозь это стекло хоть какое-то чувство, к сожалению, не удалось:

— Передо мной предстали игровые комплексы Лас-Вегаса, именно таким я представляла город. Хотела увидеть всю эту роскошь, а увидела маску, вывеску за которой скрывалось отчаяние. В голове не укладывалось, как соседствует это мотовство с такой беспросветной нищетой. Огни, видимые из космоса, больше не казались такими манящими. Я увидела обратную сторону медали. Лас-Вегас — город контрастов.

— Юля! — простонала я в отчаянье. — Ты по-человечески говорить можешь? Так как же ты себе этот город представляла, черт его дери вместе с его комплексами? И что увидела? Может, разноцветную светящуюся рекламу? Богато одетых мужчин? Женщин в шикарных платьях? Декольтированных девиц? Сноубордистов в зимних шапках? Байкеров в шлемах? Что такое эта маска, вывеска или как там ещё можно обозвать этот клятый Вегас? В чем состоит, в конце концов, обнаруженное тобой мотовство? Не была я там, понимаешь, не была! А узнать о городе хочу!

Недоуменное пожатие плечами.

— Я достала из сумочки книгу, которую купила в Москве в дорогу, на ней была изображена любовная пара, на фоне казино. Никогда я не любила такие картинки, и детективчик оказался третьесортным. Положив книгу на лавку, я развернулась и села первой в автомобиль, даже не сфотографировавшись на фоне ярко мерцавшего казино. Мне казалось, что я повзрослела на целую вечность.

Приехали, мысленно выдохнула я, и при этом мне тоже кое-что показалось, а именно что моих драгоценных нервных клеток, укокошенных нашим так называемым разговором, хватило бы, пожалуй, на ту самую целую вечность.

Резюмирую. Я не представляю, что такое галопом по Европам, зато теперь отлично знаю, что означает галопом по Лас-Вегасу. Обрывки впечатлений и заманиха вроде ярких огней, очевидно ослепляющих настолько, что ничего толком понять из увиденного невозможно. Отдельные штрихи — и отсутствие полной картины. А потому данное путешествие любителям знакомиться с другими странами не рекомендую, хотя задумка сама по себе была очень неплоха.

Сорок пять баллов.

Снежинка на ладони

Весна у нас в этом году странная. То выше нуля на улице, да настолько выше, что аж асфальт из-под снега проступает, то опять метет, и кругом бело. Вот и сейчас — вроде потеплело, а на ладонь снова опустилась снежинка. Да не простая снежинка, а разноцветная, словно составленная из крохотных фрагментов мозаика. Ой, и не снежинка это, оказывается, вовсе, а целая история, пестрая, переливающаяся золотом осени, белизной зимы, многоцветьем… лета? Нет, не только лета, а дней вообще — разных: солнечных и не очень, наполненных радостью и опустошенных горем. Что это за история, спрашиваете? Отвечаю: любви. Счастливой? Безусловно. Кто главный герой? Любивший мужчина. Или, наверное, любящий. И вот сейчас, когда история подошла к концу, смотрю я на это разноцветье и понимаю, что не напрасно при чтении в ворде воспользовалась функцией «Выделение цветом».

Итак, сюжет. Он не оригинален (истории любви частенько имеют невеселый финал), но, во-первых, он действительно есть, а во-вторых, его не уводит в сторону и не возникает никаких противоречий во время развития событий. Неторопливость, вдумчивость повествования настраивает на нужный лад, и тем неожиданнее, трагичнее и безнадежнее кажется финал.

Героиня. О ней известно немногое — только то, что она хорошо сложена, у неё густые волосы и её любит главный герой. Почему-то мне казалось, что мужчины уделяют внешности своих возлюбленных куда больше внимания, и во время описания их встреч я ожидала услышать от героя, какая прекрасная улыбка у объекта его обожания, насколько изящно… ну, пускай запястье и как чудесен профиль, или ещё что-то подобное, подтверждающее расхожее мнение, что мужчины любят глазами. Однако герой почему-то предпочел утаить все эти милые подробности от нескромного читательского взгляда. Не знаю, хорошо ли подобное «сокрытие информации» для рассказа или плохо, но, поскольку герой производит впечатление глубокого интроверта, вполне допускаю, что он на самом деле восхищается и улыбкой, и профилем, и запястьем, но делает это втихаря, без посвящения широкой публики в настолько интимные переживания. Ну что же, интроверт так интроверт, и да примем эту сдержанность как данность.

Язык. Ага, вот тут-то и поможет мне то самое «Выделение цветом», превратившее текст в подобие лоскутного одеяла.

Кое-что приведу в пример, остальное автор пусть ищет сам, ибо вычитать рассказ ещё разок, дабы избавить произведение от ошибок, действительно необходимо. Да, а что поделаешь, приходится придираться, если текст, в котором столько интересных умозаключений, просящихся чуть ли не в афоризмы, страдает от присутствия досадных ляпов.

«И любовь.
Много ее было в жизни. А в памяти — которую не любил».

В смысле, в памяти любовь, которую не любил? Или всё-таки женщина? Если женщина, то лучше сформулировать как-то иначе.

«Рано потеряла родителей, и заботиться было не кому…»

«Некому» слитно.

«…Хочу быстрей повзрослеть, но и во сне это не получается. Пока моя обязанность напоить и накормить животных, проверить хорошо ли привязаны».

После «обязанность» требуется тире, после «проверить» — запятая.

«В тот вечер рожала верблюдица. Очень хотелось посмотреть. И я так и заснул во дворе. А утром…. Среди убитых было много чужих. Но были и раненные».

«Среди убитых было много чужих, но были и свои», — вот как хочется завершить высказывание. Или выстроить его иначе: «Среди чужих было много убитых, но были и раненые». «Раненые», кстати, с одной «н».

«Освящая башни и сводчатые дворцы, за городом пряталось огромное красное солнце».

Наверное, солнце всё же освещало.

«— Да. — Ответил я и подумал, что если бы не случайность мастер мог достроить башню. И потом его бы оттуда скинули.

— Если бы не случайность мастер мог достроить башню. И потом его бы оттуда скинули».

Данное дублирование украшает текст, а вот ошибок благодаря ему в тексте становится больше.

Вот как должен выглядеть данный фрагмент:

«—Да, — ответил я и подумал, что, если бы не случайность, мастер мог достроить башню. И потом его бы оттуда скинули.

— Если бы не случайность, мастер мог достроить башню. И потом его бы оттуда скинули».

«— Удивительная история. И что за случайность?

— Подслушал подмастерье и ему передал… А я замерзла и проголодалась».

Получается, что подмастерье подслушал и передал, а героиня в то же самое время (недаром же далее за подслушиванием и передачей следует противопоставление, начинающееся с союза «а») замерзла и проголодалась.

«…Гуляя по ночному городу, смотрю на огоньки в окнах. Какие-то зажигаются. Какие-то гаснут. И, кажется, это звездным небом».

В последнем предложении не должно быть ни одной запятой, поскольку «кажется» является не вводным словом, а сказуемым.

«Мы приходим в этот мир с криком и уходим молча.

И думаем, что настоящее результатом прошлого и предвестник будущего».

Это умозаключение было бы просто прекрасным, если бы второе предложение выглядело следующим образом: «И думаем, что настоящее – результат прошлого и предвестник будущего». 

«Она хохотала во сне.
Переворачивалась и снова хохотала.
… снежинка на ладони».

Вот как хотите, Георгий, переубеждайте меня, но звучит этот фрагмент при первом, беглом, прочтении, будто хохочет и переворачивается — на ладони — та самая снежинка. Если бы между предпоследним предложением и завершающим было ещё одно, где речь бы шла о чем-то или о ком-то, обозначенном существительным мужского или среднего, но только не женского рода, был бы отличный финал. А так он неплох, но смазан — благодаря тому самому первому впечатлению.

Теперь буду хвалить, ибо есть за что.

«Любовь измеряется рассветами, а одиночество — бессонными ночами».

Вот это здорово подмечено!

«Рассказывала, что у нее есть мечта. Но она ее разделила на маленькие и потихоньку исполняет, а в итоге добьётся большой — своей сокровенной».

Отлично сказано!

«— И над ними кружили души, умоляя о прощения. И выли, глядя на то, что натворили их тела...»

Образно и проникновенно.

«— Конечно. Все песни о любви. Да и сама любовь — это песня. Просто не у всех есть слух и голос».

Глубоко, философично, даже грациозно.

Подытоживаю. Рассказ интересен, но нуждается в доработке. И тем не менее получает свои пятьдесят пять баллов — за то неуловимое очарование, которое остается, несмотря на невольно вырвавшуюся улыбку, спровоцированную хохочущей и переворачивающейся на ладони снежинкой.