Автор рецензии, судья: Илона Муравскене Заметки на полях

Групповой этап. 1-й раунд, Группа В.
Автор рецензии, судья: Муравскене Илона

Автор: Валентин Кобяков
Название: «Были–небылицы Ближнего Востока» Триптих

Автор: Татьяна Райз
Название: «Стук в дверь»

Автор: Алёна Подобед
Название: «Апартаменты  «Чарли»

Автор: Леонид Шустерман
Название: «Gloria Mundi»

Читатель чаще всего имеет дело не с автором. Собеседником читателя всегда является текст. Поэтому представление об авторе читатель получает именно  через текст, который и сообщает читателю, что и как думает автор о той или иной задаче или проблеме.

Пожалуй, мне, как читателю-судье, выпала самая нелегкая доля: читать и выбирать.  Выбирать на основе общепринятых мерок, хотя, лично для меня, это всегда было очень трудной задачей.

Прежде всего,  я хочу сказать, что все, прочитанные мною новеллы, мне очень понравились. Просто по -человечески понравились без всяких там поисков истины, и я сразу попала в тупик, ибо выбрать надо.  Я честно пыталась выбраться из создавшейся ситуации, честно искалась пути  и ходы, чтобы определиться, наконец, но так и не смогла сказать кому-то очень крепкое «да»  или очень категоричное «нет».

И здесь, конечно же, не обошлось без моих любимых цветных шляп.

Поединок №3 Валентин Кобяков/ Татьяна Райз и моя любимая красная шляпа
( область эмоций и чувств)

Триптих Валентина Кобякова «Были–небылицы Ближнего Востока»  объединен ярко выраженной темой любви.  Но не простой любви, а любви, которая способна творить чудеса и о которой так незаслуженно забыли в наше время.

Если в первой новелле «Пальма из сердца»  чудо свершается напрямую: любовь способна переродиться в дерево,  вырасти из сердца, даже если  косточка финика всего лишь зажата в руке умирающего. Человека, который любил и, умирая, не перестал любить.  То в остальных двух  любовь вселяет надежду. Надежду быть услышанным и опять же надеяться на чудо.

В некотором роде все три новеллы напоминают притчи, ибо все три имеют некоторое «надвременное» содержание. Возможно, они даже связаны (перевязаны) мечтой о гармоничном человечестве, основанием которого и будет любовь к ближнему.

Помните слова князя Мышкина о сострадании? « Сострадание есть главнейший и, может быть,  единственный закон бытия человечества».

Мне кажется, автор хотел донести до нас тоже самое. То, что человек будет жить до тех пор, пока в нем есть любовь, вера в чудо и сострадание.

Новелла Татьяны Райз « Стук в дверь»  « приманила» меня своей простотой. Простотой сюжета, фабулы,  исполнения  и стиля.

Честно сказать, я бы все отдала, если бы могла вспомнить, как мы с отцом идем в зоопарк. Как « папа собирал пакеты с хлебом, морковкой, яблоками, кусковым сахаром…», как « папа усаживал меня на плечи и просил следить за дорогой».

Я бы многое отдала за то, чтобы проснуться однажды утром и увидеть, как « солнце пробралось сквозь занавеску, ресницы» , а потом услышать стук в дверь. Я бы точно была уверенна, что это отец. Тот, прежний, когдатошний, со спиннингом, гитарой и серым котом.

Уважаемый автор, спасибо вам за эти теплые и искренние воспоминания, которых у меня никогда не было и никогда не будет, но я всегда хотела, чтоб были.
Может быть, « Стук в дверь» и проигрывает триптиху Валентина Кобякова. Проигрывает и исполнением, и идеей, и  стилем повествования, но… в этой новелле я увидела душу. Эмоцию. Человечность.  Поэтому я поставила 50 /50.

Поединок № 4 Подобед Елена/ Леонид Шустерман и моя синяя шляпа ( шляпа невозмутимости)

«Апартаменты « Чарли» —   замечательная новелла с элементами юмора, так сказать. Сюжет незамысловат,  изложение очень легкое, непринужденное.  И главный герой — бигль.  При чем подан герой  тоже очень интересно, почти как декорация или атрибут декорации. Вокруг него вертится все, даже любовная линия, упомянутая, как будто между прочим ( как же без нее-то). 

Конечно, трудно сравнить эту новеллу  с новеллой-соперницей.

«Gloria Mundi» Леонида Шустермана — это уже совсем другая история и совсем другая тема.

Во-первых,  само выражение « Gloria Mundi»  из торжественной церемонии избрания папы.  Когда новый папа вступает в  собор святого Петра в Риме, перед ним троекратно сжигается пучок ткани, подвешенный к жезлу. При этом кардинал трижды возглашает: «Святой отец, так проходит слава мира!» То есть, объясняя, что всё земное, в том числе получаемые им власть и слава, — призрачно, изменчиво и тленно.

В  обычной жизни слова эти употребляются  в распространенном значении: слава временна, преходяща, и обольщаться ею не следует.

Главный герой новеллы «путешествует» по залам  очень умело повествует нам о славе былых героев, рассказывает об их величии и  доблестях,  пока   не замечает то, из-за чего, собственно, слава и является всего лишь делом времени.

« Я оглянулся. Позади меня стояло семейство израильтян: упитанный моложавый Папаша и четверо Отпрысков — уменьшенных копий своего отца. Одеты туристы были в какие-то чрезмерно цветастые шорты и рубашки, вызывавшие подозрение, что они перепутали Лондон с Гавайями. На лице Папаши застыло блаженное самодовольство только что отобедавшего самца. На лицах Отпрысков это выражение тоже присутствовало, но оно перекрывалось гримасами восторженного любопытства, которое охватывает детей, впервые посетивших зоопарк. Они-то, делясь впечатлениями друг с другом, и наполняли зал этими громкими гортанными звуками.

Папаша приблизился к табличке перед Наполеоном и громко прочитал по слогам: «На-по-ле-он Бу-о-на-пар-те…». Затем задумался на пару секунд: он явно что-то слышал про этого человека, хотя обычно слово «наполеон» для него ассоциировалось со слоеным тортом (также как «цезарь» — с салатом, а «кровавая мери» — с напитком).

— А, Наполеон! — внезапно озарило его. — А ну-ка, сынки, станьте с ним рядом, я вас сфоткаю!

Сынки, восторженно гогоча, бросились к Наполеону и облепили его со всех сторон…»

Sic Transit Gloria Mundi. Так проходит мирская слава.

Новелла всегда несет в себе некоторую непредсказуемость, некоторую новизну или даже такую  своеобразную неожиданность что ли.

«Апартаменты» очень хороши, но «Gloria Mundi» выигрывает именно  вот этой  своеобразной непредсказуемостью идеи, когда думаешь об одном, но автор показывает совершенно другое.