Автор рецензии, судья: Галина Мальцева Возвращение домой и спуск по наклонной плоскости

1/16 финала, группа G, раунд 1

Автор:  Постникова Ольга
Произведение: «Амалия Даммер»

Автор:   Байрачный Александр
Произведение: «Основной выигрыш»

Начало конкурса порадовало уровнем работ — значит, конкурс обещает быть интересным, конкуренция — серьёзной, что, конечно же, не облегчает работу судей. Предвижу заранее, сколько хороших работ придётся отсеять. Зато радуют новые имена и новые, замечательные новеллы.

Ольга Постникова, «Амалия Даммер»

Казалось бы читано-перечитано на эту тему столько, что… Однако автору удаётся сделать её настолько личной, что читатель испытывает настоящее погружение. Безыскусность авторской речи в этом сюжете выглядит органичной. Здесь не нужны языковые изыски, здесь проступает жизнь. Авторские интонации тихие, скупые на эмоции — и от этого мурашки идут по коже.

Детали, нюансы — всё работает на это погружение. Как внятно, ясно описано счастье героини на фоне всем известной смерти. Не надо рассказывать про ужасы лагерей — довольно одной детали: «равнодушно-бесцветного», но ласкающего слух вчерашней зэчки голоса проводника, одного жёсткого слова — «нишкнули». Не надо описывать жизнь в родном городе — достаточно показать серые лица, на которых написано одно желание: «спать». Не нужна мелодрама – хватит скупых слов про заочный развод. И как впечатляет упоминание встретившей свекрови — осталась, не бросила внучку, не предала! Здесь тоже лишние слова не нужны …

Возможно, сюжет чересчур прост, а на месте Камышина мог быть и любой другой город, достаточно подставить название… А может, это и правильно, что достаточно подставить. Я приняла эту новеллу, как рассказ о любви — бескорыстной и всепрощающей. Любви к городу, к родине, к дому.

Из замечаний… Хотелось бы разгрузить, облегчить, перестроить некоторые фразы, вроде таких:

«Амалия предупредила  изрядно надоевший  за время дороги вопрос  о её самочувствии»

Или

«То, что за прошлое, даже если оно было — без права выбора, рождением в семье   поволжских немцев, можно понести  несоизмеримое «с виной» наказание, за десять лет лагерей  затвердила  на всю жизнь».      

Не порадовала и вот эта речь:

«— Не волнуйся, Лида. Чувствую себя прекрасно. Прекрасно настолько, насколько это прилично  женщине,   девяноста лет от роду, позволившей такое сумасбродство, как путешествие из Камышина в Калгари. А, впрочем, разве может быть сумасбродством  такое чудо, как воссоединение  семьи? Подумать только, через семьдесят лет!»          

Не порадовала потому, что это не живой язык героини,  а авторское желание вложить в её уста необходимые читателю сведения – сколько лет теперь Амалии, откуда, куда и с какой целью она едет. Дочери, к которой обращена эта речь, всё это и так известно.

Кроме того, достаточно проговорить этот монолог вслух, чтобы понять, говорят так люди или нет. Вот попробовала перестроить эту речь, сохранив информативность, получилось примерно так:

«Да отлично я себя чувствую… даже прекрасно – до неприличия. Нет, подумать только, через семьдесят лет — семь-де-сят! Хоть теперь знаю, что такое это Калгари… своих повидали...»

Это просто пример, но сейчас как минимум проговаривается…

Ну и ещё маленький совет, раз уж позволила себе давать советы. Я бы убрала из текста последний абзац — он не несёт никакой смысловой нагрузки, да и интонационно неудачный для концовки. Мне кажется, если закончить новеллу на предпоследней фразе:

«Ночное видение, словно почувствовав свою неуместность в уюте мягкого купе,  растаяло во тьме за окном».

— впечатление от концовки будет гораздо сильнее.

А в целом… спасибо Вам за рассказ. Он написан душой, он тронул, запомнился.

Александр Байрачный, «Основной выигрыш».

Интересная новелла, сильный автор. Александр умеет словами передавать настроение, состояние человека, передавать сложно, подробно, со вкусом. У автора, несомненно, богатая языковая палитра. Большую часть новеллы составляет предыстория, психология героя, его прошлое, мироощущение. Подробно, образно выписываются посетители, появляются случайные встречи, работающие на образ героя; мысли персонажа предстают отдельными субъектами, способными на сопротивление, а окружающий мир становится единым, враждебным герою, существом.

«Мир шевелился, перемещался, вдыхал и выдыхал, создавал и преодолевал, двигаемый уверенностью в своей правоте и исключительности».

«Мысли упорно сопротивлялись возвращению в реальность, они блуждали где-то неподалеку, не торопясь приближаться  к выстроившимся в ожидании проблемам».

Удачной, яркой нотой, показывающей состояние героя, становится сон – скольжение вниз по гладкой поверхности, приём, правда, не слишком оригинальный, но в этом тексте отлично работающий на сюжет.

Даже некая затянутость предыстории, которая в любом другом рассказе сильно бы навредила — здесь кажется уместной. Ни разу не захотелось бросить, а хотелось вникать и думать. Но…

Дальнейшее развитие сюжета вдруг пошло по совсем иным законам. Задел, в т.ч. языковый, был слишком серьёзным, и, возможно, это и стало главной причиной, что вторая половина рассказа меня разочаровала. Разочаровало не то, что герой, заявленный как человек, многократно преодолевавший себя на войне и в битвах «девяностых», вдруг покатился вниз по своей гладкой поверхности, выбрав единственный способ выхода из тяжелейшего кризиса — игру на деньги. Нет, это как раз хороший авторский ход — сдался, покатился вниз, отказался бороться. Просто всё это дальше идёт… как бы поточнее сказать… «на лёгком пере», что ли… И рассказ почему-то начинает выглядеть плоским, словно его перевели из третьего измерения во второе.

Куда делись рефлексии героя, его сложное восприятие мира? Дальше идут только события, без их внутреннего проживания: выигрыш следует за выигрышем, жизнь кажется малиной, достаточно получить нужную циферку от вовремя попавшейся мистической «спасительницы». Музыка, туш, гламурная любовница… Сюжетно всё вроде уместно, нет ничего удивительного в том, что одно падение влечёт за собой другое, что герой, желающий всего лишь выбраться из долговой ямы, забывает обо всём в поисках лёгкой жизни, тачек и «шмачек» (примеров в литературе множество).  Проблема во внутреннем наполнении этого сюжета, в стилистическом несоответствии первой и второй части новеллы.

Читателя словно выкинули наружу – он видит, что происходит, уже откуда-то сверху, а внутренний взгляд героя неожиданно становится недоступен. Или герой настолько потерял себя, что больше себя не осознаёт? Или это автор уже потерял героя и не сознаёт его? Кажется, автор небрежно отпустил свой текст по той же гладкой наклонной плоскости — ни сучка, ни зацепки, пусть сам летит. И сразу… скучно. Читать уже легче, вникать не надо, а динамика пропала. Потому что динамика и сюжет здесь прятались именно в подробностях и рефлексиях…

Что касается сюжета… Да, удача, как и следовало ожидать, в конце концов отворачивается от героя… но… отворачивается ли? Циферка на двери спасительницы, причём эта циферка «поставлена» той же спасительницей —  снова указывает на судьбу. Кстати, откуда явилась герою «86» — раз уж она такая судьбоносная, можно было бы и прописать, по всем законам жанра даже следовало бы не полениться и придумать — с салфетки она, или с чека, но у неё, такой значимой, должна быть история появления — желательно, отличающаяся от предыдущих.

Автор награждает своего персонажа новым, куда большим выигрышем в конце.

«Они шли, ступая по вечерней прохладе города, пиная ногами каштаны, и молчали. Жизнь наполнила сосуд до самых краев, и слова просто не помещались в нем. Было легко и спокойно».  

Такой простой и замечательный исход говорит о милосердии автора, но эта награда почему-то вызывает у меня, читателя, недобрые чувства. Герой любит только себя одного  — так что может заставить читателя пожелать ему такой концовки, которую он ничем, кроме своих прежних страданий, не заслужил? Разве, поправив дела и выигрывая миллионы, он отдал хотя бы копейку такому же нуждающемуся? За что же его наградил Господь Бог – точнее, автор? Нет, я готова проявить милосердие — но только если герой всё поймёт  и переоценит.

Значит, вот что претит мне в этой развязке… Всё то же отсутствие — или скорее скомканность процесса переосмысления у героя, который в начале новеллы вполне был на это способен. Даже если этот процесс подразумевается сам собой, это нарушает стилистику новеллы — ведь изначально каждая мысль или ощущение персонажа были нам преподнесены со всей значимостью и весомостью, даже случайная встреча с девочкой у лифта оставляла след в душе героя и зарубку в памяти читателя. А теперь — одно лишь гладкое скольжение… 

Спасает рассказ, на мой взгляд, неоднозначность концовки. Герою преподносится компенсация – но что это: некая истинная ценность взамен ложным, или новый обман? Можно предположить, что в этом якобы вознаграждении заложен будущий проигрыш…  Загадка выглядит притягательно, поэтому концовка несколько оживляет возникшую, было, скуку при описании дорогостоящей Анжелы и феромонов богатого мужчины (автор и сам в этом месте, мне кажется, скучал).

Хотела бы ещё заметить, что, когда вступаешь в сложные игры со словами,  нужна особая внимательность к этим самым словам, чтобы лихая закрученность не превратилась в комичность, как это получилось, к примеру, в начале текста с «мыслями», которые сперва шипели, подпрыгивая на сковородке, а потом… скрипнув парадной дверью, «ушли» (очевидно, спрыгнув со сковородки). «Ушли», похоже, не только мысли, но и такие же злобные, агрессивные гости — вполне реальные люди. То есть это они-то как раз и ушли, как становится ясно чуть ниже. То ли этот совместный уход мыслей и гостей был оригинальной авторской задумкой, то ли нечаянным ляпом – уже не разгадаешь, но трагичного настроя у читателя сразу же — как ни бывало.

Вот ещё пример. Только что на сковородке «шипели» мысли – и это очень удачный образ, но уже в следующем абзаце появляется «беззвучно-шипящая тишина полночного звездного неба». Шипящие мысли представляю отлично. Готова даже представить «беззвучную тишину» (вот именно, «масло масляное»). Попробую согласиться на беззвучную, но одновременно шипящую (то есть издающую звуки) тишину — ладно, пускай. Но сам образ —  шипение звёздного неба…  тем паче после сковородки…  Допускаю, что это недостатки только моего воображения. Однако мало кто возразит, что использование одного и того же образа, даже если он очень нравится автору,  в двух соседних абзацах выглядит неудачным.

Не идут к авторскому стилю, на мой взгляд, и такие штампы:

«Это был тот редкий  случай, когда не она влюблялась в работу, а работа влюблялась в нее. Такие люди гениальны в любой из сфер, где умение общения и дар обаяния являются определяющими качествами».      

По крайней мере, этому автору, знающему толк в языке, точно — не идут.

Не разобралась немного со временем. Об испытаниях в Афгане и бандитских счётчиках в девяностых сперва говорится, как про далёкое прошлое. Тогда  герой со всем этим  справился, а теперь — всё плохо, ушла, устав от беспросветности жена Маринка. Понимаешь: раз всё плохо теперь, а девяностые были давно, то Маринка ушла чуть ли не накануне. И тут же оказывается, что Маринку не удалось удержать в «весёлые девяностые», когда фирмы рассыпались, и у героя не было работы.

В заключение хочу отметить, что знакомство с этим автором было для меня как минимум интересным, уровень текста считаю высоким, вот и захотелось в нём разобраться. Надеюсь встретиться с работами Александра и в других раундах. Пока же отдаю предпочтение работе Ольги Постниковой.