Автор рецензии, судья: Елена Шацких Нелегкий путь от Аустерлица до Флориды и дальше

Финал. 2-й раунд. Поединок А
Автор рецензии, судья: Елена Шацких

Автор новеллы: Рогожников Валерий
Название новеллы: «Поручик Кульчицкий»

Автор новеллы: Джон Маверик
Название новеллы: «Циркач и проститутка»

Время бежит быстро, и вот уже близок финиш и объявление результатов. Литературный марафон подходит к концу, и понимаешь всю меру и степень ответственности за каждое написанное здесь слово. Остались сильнейшие из сильнейших. Это хорошо. Но из сильнейших надо выбрать одного. Это  непросто.
Тем не менее, перехожу к полюбившемуся мне Семенычу и К, хотя уже один обзор был написан. Финал предъявляет высокие требования не только к конкурсным произведениям, но и не менее высокие требования к оценочным суждениям судейской бригады.

Отсюда вытекает пункт первый. Новелла или рассказ. При всей своей читательской симпатии к автору не могу не согласиться с тем, что в произведении «Старлей Сволочь» есть некое пространство для полемики по поводу жанра.  Зато в «Поручике Кульчицком» жанр, как говорится, виден невооруженным взглядом. Да, это новелла, написанная в лучших традициях жанра.

Иду дальше. Оригинальность сюжетной линии, кульминация и развязка. На мой взгляд, здесь присутствует все в той самой мере, которая дает возможность насладиться не только самой авторской идеей, но и приемами ее воплощения.

А именно – стиль, язык (особенно удаются автору диалоги), художественные образы и неподражаемый юмор, с которым написано это произведение. Стиль — это визитная карточка любого автора. Если читатель узнает автора по стилю — это самое наивысшее признание на литературном Олимпе. Я возьму на себя смелость утверждать, что этот автор имеет свою визитную карточку, благодаря удивительно легкому, ироничному и оригинальному стилю. И этот стиль  не спутаешь ни с каким другим.

Язык. На мой характер — просто именины сердца. Наслаждаюсь практически каждой сценой и даже отдельными репликами.

— Что доктор говорит?

— Раздвоение личности. Только здесь скорее удвоение, чем раздвоение.

Замолк он буквально на секунду, прислушиваясь к реакции организма на хороший глоток шампанского, и этим тут же воспользовался Семеныч.

— Ты лучше расскажи, как вчера в русском магазине ущипнул за попочку незнакомую женщину, а по морде получил я!

— Я? С трудом — с? Да это ваш русский, сударь, черт знает что, а не язык! Господа! Этот коротышка назвал меня лгуном и оскорбил великий русский язык! Стреляться! Сразу после обеда!

— А на ужин будет окрошка, — вмешалась в разговор Лида.

— Тогда после ужина, милостивый государь! За вами выбор оружия!

Дед встретил Сашку в гостиной, обнял и так растрогался, что пустил слезу. Потом вдруг отступил на шаг, поправил кухонный фартук и объявил:

— Разрешите представиться. Отставной поручик граф Кульчицкий. Помещик и литератор. Известен как поручик Ржевский и Козьма Прутков.

— Значит нас двое в одном теле? Вот это вляпался, так вляпался! Как Наташа Ростова после бала. Её тоже стало двое.

Деталь. Мастерство не быть скучным и не вызывать зевоту при подаче детального описания кого-то или чего-то в таком небольшом по объему жанре, как новелла.

Шкатулка, несмотря на потрескавшийся лак, была необыкновенно хороша. Традиционный узор и картинка ручной работы на крышке: зимний лес, бешеная тройка лошадей, в санях парень и девица в старинных русских одеждах. Лет двести? Или сто пятьдесят? Не меньше! Купить такое за два доллара считалось очень удачным делом..

Домашний обед удался, хоть и состоялся по американскому обычаю ближе к вечеру. И рыба запеченная целиком на огромном противне была отменно хороша. И салат из помидоров с авокадо. И грибы в сметане. И молоденькая картошечка с укропом. Сашка запивал это все белым вином, баба Лида потихоньку тянула коньяк, а перед Семенычем стояли бокал с шампанским и кружка пива, из которых он по очереди время от времени прихлебывал.

Мне бы к ним за стол… И шампанского не надо.

… бродили по Интернету в поисках новостей. Под конец заглянули в библиотеку Мошкова и Литсовет.

Небольшой реверанс. Мне бы было приятно.

Теперь я боюсь. Боюсь остаться один. Без человека, который может понять, смириться и простить.

А эта фраза могла бы легко затеряться в общем контексте, но я остановила на ней свой взгляд.  ПОНЯТЬ, СМИРИТЬСЯ И ПРОСТИТЬ … И задумалась я, а смогу ли …

Внук за последний год стал осанистей и даже — степенен. Доктор наук все же. За огромной фигурой белокурой бестии с лицом Тома Сойера скрывался математический талант Лобачевского и удача Чингисхана.

Да, удача последнего и мне бы не помешала.

А потом Семеныч умер. Умер, как и мечтал, в замечательном расположении духа, в удобном кресле, с рюмкой в правой руке и томиком братьев Стругацких в левой.

Всем желаю долгой и счастливой жизни, ну, а когда время придет, то, может, кто захочет Стругацких поменять на кого-то еще. Что до меня – то я менять Стругацких не стану. Если только на Валерия Рогожникова «Избранное».

Молодой человек и счастье.

Отсудив первый рассказ, на одном дыхании прочитала второй и задумалась, как же их сравнивать.

Жанр — стопроцентная новелла и тоже в лучших ее традициях, с таким западно-европейским шармом конца 19 начала 20 века.

Что есть счастье? Собственно, в этой фразе и есть прочитанный между строчек ответ, а рассказ старой женщины всего лишь преамбула к сказанному ниже.

— Что вы смыслите в счастье, молодой человек? Извините, господин доктор. Последние годы мне кажется, — неожиданно тонко проскрипела старушка, и голос ее вибрировал от страха, — что я продала душу дьяволу, и если не избавлюсь от его метки — то он меня утащит. Вы понимаете — куда?

Оба рассказа о счастье и о смерти. Да, в этом произведении больше мистических мотивов и зарисовок, что мне симпатично  и приятно читать. Так тонко и мастерски описывается переход человека в другой мир после смерти, я бы сказала виртуозно.

Образы трех главных героев переплетены сюжетом, как кружевной узор. Язык впечатляет легкостью, мелодичностью и особой тональностью, создающей настроение. Такое философско-мистическое с лирическим наполнением.

Несколько смутили «сопливые облака» в начале новеллы, но «мускатный дождь» вернул все на свои места.

Финал в обоих произведениях — описание смерти. Этого чуда со знаком  минус, если сравнить с другим чудом рождения жизни. Здесь я присуждаю авторскую ничью. Все совершенно по-разному, но одинаково талантливо. И нет ощущения загробного мира, пахнувшего своей темнотой, холодом и невозвратом. Наоборот, свет, пусть и другой по своей природе, но все же свет. И жизнь, хоть и в другом проявлении. И аллигатор в реке мне так же симпатичен, как белый голубь в небе. Без трагичности и пафоса. Ну, может, с легким чувством сожаления о невозможности изменить происходящее. Время вперед, время назад…

Два рассказа. Как будто два музыкальных произведения, сыгранных  на совершенно разных  инструментах по одним нотам под названием Новелла. С минимальным отрывом в баллах отдаю свое предпочтение первой новелле. Да, простит меня Маверик Джон.